Арийский мессия

Эскобар Марио

Здесь друзья увидели три двери. За первыми двумя находились просторные, тщательно убранные и хорошо освещенные комнаты, а третья представляла собой маленький и темный кабинет. Геркулес зажег свет и вместе со своим другом осмотрел этот кабинет. Здесь почти все пространство заполняли книги и какие-то бумаги, сложенные вдоль стен в высоченные стопки, между которыми оставался узенький проход, чтобы дойти до стола, заваленного кипами тетрадей и книг. Возле этого стола стоял стул.

Вдруг на нижнем этаже раздался какой-то крик. Геркулес выхватил пистолет и вместе с Линкольном побежал

посмотреть, что там произошло. В гостиной их ждала неприятная сцена: Эрисейра лежал на полу – то ли мертвый, то ли без сознания, – а рядом с ним стояли Алиса и какой-то мужчина. Мужчина, обхватив Алису со спины, крепко держал ее одной рукой, а второй целился из пистолета в них, Геркулеса и Линкольна.

– Мои дорогие друзья! – произнес он.

Геркулес с Линкольном, удивленно переглянувшись, снова посмотрели на этого человека, крепко державшего Алису и целившегося в них.

– Профессор фон Гердер, что вы здесь делаете? Немедленно отпустите Алису!

– Распоряжаться здесь буду я. Бросьте свои пистолеты на пол. Быстро!

Профессор фон Гердер совсем не походил на того измученного и робкого мужчину, с которым они познакомились в Кельне несколько недель назад. Его ненавидящий и решительный взгляд сквозь круглые очки невольно вызывал уважение и страх. Алиса выглядела очень испуганной, она всхлипывала и время от времени пыталась вырваться, но профессор фон Гердер только крепче сжимал ее рукой. Геркулес и Линкольн бросили свои пистолеты на пол, и фон Гердер жестом показал им, чтобы они сделали несколько шагов назад.

– И не делайте глупостей, а иначе я ее убью. Уважаемый фон Либенфельс, можете выходить!

В стене под лестницей отворилась потайная дверь, и из нее появился толстенький, лысый и очень плохо одетый мужчина.

– Прекрасно, профессор. Я никогда не забуду о вашей помощи. А вы трое, пожалуйста, присаживайтесь. Не думайте, что мы, арийцы, – нецивилизованные люди.

Профессор фон Гердер толкнул Алису к креслу. Геркулес с Линкольном вдвоем присели на одно широкое кресло, стоявшее рядом. Фон Либенфельс забрал с пола пистолеты, положил их в ящик стола и сел на диван.

– Ну что ж, это было вопросом времени. Нам пришлось немного потрудиться, чтобы заманить вас, и вот наконец вы пришли. Надеюсь, вы уже успели насладиться баварским гостеприимством.

– И это вы называете баварским гостеприимством? – с иронией поинтересовался Геркулес, показывая на лежащего на полу Эрисейру.

– Ну, вообще-то я не баварец, я – уроженец Вены.

– Пожалуйста, фон Либенфельс, позвольте мне оказать помощь господину Эрисейре, – попросила Алиса, еле сдерживая слезы.

– В этом нет необходимости, – вмешался фон Гердер. – Он просто потерял сознание. Через часок-другой придет в себя.

– Профессор фон Гердер, как вас угораздило связаться с этими людьми? – удивленно спросил Геркулес.

– Когда вы приехали в Кельн, мы решили использовать вас для того, чтобы добраться до книги пророчеств Артабана. Эрцгерцог был уверен, что именно он являлся тем мессией, о котором говорится в этих пророчествах, и поэтому забрал рукопись, как только я узнал, что она находится в Кельнском соборе. В конце концов этот

самонадеянный отпрыск рода Габсбургов получил то, чего заслуживал. Мы и сами собирались его убить, но нас опередила «Черная рука»…

Линкольн, слушая фон Гердера, удивленно хлопал ресницами: Арийское братство, похоже, проникало во все слои немецкого общества, словно какая-то зараза, но вскоре оно окрепнет, и тогда устоять против его могущества не сможет никто.

– Вы, наверное, разыскиваете одного нашего общего друга, – сказал фон Либенфельс, перебивая профессора.

– Боюсь, что вы угадали, хотя я не сказал бы, что господин Гитлер – наш друг, – ответил Геркулес.

– Ваше время почти истекло, господа. Завтра или послезавтра исполнятся пророчества Артабана, и после окончания предстоящей войны Германская империя будет править миром, – сказал фон Либенфельс.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы этому помешать, – резко ответил Линкольн.

– Вы? Чернокожий псевдочеловек, хвастливый испанишка, ни на что не годный португалец и плаксивая женщина… Не смешите меня! Никто не может помешать тому, что было предсказано две тысячи лет назад.

– Еврей, схваченный стражниками и казненный две тысячи лет назад, создал самую могущественную за всю историю человечества силу – христианство. Думаю, римлянам в те времена даже в голову не приходило, что этот уроженец Назарета может представлять какую-либо угрозу для их империи.

– Тот еврей заразил людей болезнью, от которой мы собираемся их навсегда излечить.

– Какой болезнью, фон Либенфельс? – раздраженно спросил Линкольн. – Любовью к врагам, человечностью, терпимостью, состраданием?

– Все эти слабости появились благодаря самому гнусному изобретению евреев – совести.

– Совесть человеческая – это то, благодаря чему такие типы, как вы, никогда не одержат победы, – парировал Геркулес.

– Вам, я вижу, абсолютно неведома Истина, – возразил, улыбнувшись, фон Либенфельс. – Но не переживайте: у нас еще есть время на то, чтобы открыть вам ее, прежде чем мы вас прикончим.

97

Мюнхен, 30 июля 1914 года

Придя в себя, Эрисейра почувствовал, как чья-то ладонь гладит его по лбу. Его голова лежала на ногах сидящей на полу Алисы. Рядом с ним на полу сидели Геркулес и Линкольн. Они находились в тускло освещенном единственной лампочкой малюсеньком помещении – всего несколько квадратных метров. Резкая боль в затылке напомнила Эрисейре о том, что произошло и почему он оказался здесь.

– Я долго пробыл без сознания? – спросил, слегка приподнявшись, португалец.

– У нас забрали часы, мы не можем точно сказать, сколько времени уже прошло, – ответил Линкольн. – Думаю, часов десять-двенадцать, а то и больше.

– Значит, сейчас уже ночь, – предположил Эрисейра.

– Да. И уже, наверное, все пропало. Если Германия объявила войну России, все наши усилия оказались тщетными, – сказал Геркулес, поднимаясь.

– Вы пытались отпереть дверь? – поинтересовался Эрисейра.