Армии света и тьмы
Шрифт:
Г’Кар решительно тряхнул головой.
– Нет, со мной все в порядке. Не волнуйтесь. Учитывая, какие испытания мне довелось пережить, мне кажется, я смогу преодолеть некоторую неприятную ностальгию и пройти эту лестницу.
Г’Кар глубоко вздохнул, и несколько мгновений спустя они вошли во дворец.
В соответствии с протоколом, несколько министров стояли при входе в ожидании встречи с ними. Г’Кар безуспешно пытался заметить в их строю хоть одно знакомое лицо. Никого… за единственным исключением. Он задержался на мгновение, всматриваясь в это лицо…
– Мы знакомы, сэр?
– Пожалуй, скорее, нет, сэр. Я Министр Дурла, - ответил центаврианин. Видимо, именно
– Император считает своим долгом как можно скорее встретиться с вами, - сказал Дурла, завершив церемонию приветствия.
– Прошу вас, сюда, пожалуйста.
Они проследовали вслед за эскортом по длинным дворцовым переходам, и Г’Кар не мог не отметить, как настороженно смотрят на них гвардейцы, стоя на своих постах. Хотя нет, не на них… на него. Они смотрели только на него. Г’Кар даже начал подозревать, уж не рассчитывал ли Шеридан, включив его в состав делегации, что своим присутствием он просто создаст прикрытие для всех остальных, отвлекая именно на себя все внимание центавриан. Все будут так увлечены слежкой за ним, что вряд ли смогут столь же пристально наблюдать еще и за Гарибальди с Велчем.
Они шли, и в тишине раздавался лишь стук шагов, пока, наконец, Валлко, которого Дурла представил как Министра Духовности, не обратился вдруг к Г’Кару:
– Я так понимаю, что на вашей родной планете вас почитают едва ли не пророком.
– Я слышал об этом, - согласился Г’Кар.
– По правде говоря, не могу сказать, что мне нравится этот статус. К счастью, мне кажется, я сумел убедить свой народ относиться ко мне более реалистично.
– А именно?
– Как к советнику. Как к поборнику сдержанности и… не побоюсь сказать, как к мудрецу. Но я ни в коем случае не желаю, чтобы меня почитали в качестве бога, или даже просто религиозного лидера. Я более чем доволен тем, что в роли лидеров выступают другие, а я просто стою рядом и либо аплодирую, чтобы поддержать их решимость, либо делаю, что могу, чтобы направить их усилия в нужное русло.
– Сдержанность, - вступил в разговор еще один Министр, который Г’Кару был представлен как Лионэ. Похоже, ухватившись за первую фразу, он не услышал больше ничего из того, что изрек Г’Кар в дальнейшем.
– Как странно слышать это из уст Нарна. Вас считают очень воинственной расой, которая слово «сдержанность» почитает чуть ли не как ругательство.
– Представьте себе, Министр, до меня тоже доходили подобные слухи. Впрочем, я слышал и другое, например, что центавриане - это тошнотворное скопище лживых, хищных ублюдков.
– Министры в один голос возмущенно охнули, а Гарибальди метнул на Г’Кара испепеляющий взгляд, который Нарн, впрочем, проигнорировал. Он говорил с такой обезоруживающей улыбкой, что трудно было поверить, будто он пытается кого-то оскорбить.
– Теперь, конечно, если кто-то пытается повторить подобную клевету, я немедленно вмешиваюсь и говорю: «Нет, нет! Нельзя верить слухам!» О, конечно, центавриане несколько раз сажали меня в тюрьму, и выкололи мой глаз, и оставили своими электрическими плетями столько шрамов на моей спине, что я до сих пор не могу нормально спать. Но разве это может быть причиной, чтобы осуждать целую расу? Конечно нет! Такие несправедливые обобщения ни в коем случае не допустимы в цивилизованном обществе, вы согласны, Министр?
Лионэ, башней возвышавшийся над всей делегацией, похоже, готов был задушить Г’Кара голыми руками, зато Дурла лишь улыбнулся, выказывая вежливое любопытство.
– Всем сердцем, Господин Посол.
– О, прошу вас,
– Да будет так, Гражданин Г’Кар. Сюда, пожалуйста.
Они миновали еще один коридор, и Г’Кар отметил про себя, что Лу Велч постоянно хмурится на что-то. Он попытался понять, что привлекло такое внимание Велча, и сразу заметил: это были молодые люди в черной униформе, которые, похоже, держали под своим контролем весь дворец. Все в черном, с красным шарфом, перекинутым через плечо, словно лента почетной награды.
– Кто это?
– резко спросил Г’Кар, указывая на очередного юношу с горящим взором, мимо которого они только что прошли.
– Пионеры Центавра. Наша молодежная организация, - ответил Министр Лионэ.
– А, понятно. Гитлер Югенд, - тихо заметил Лу Велч.
Лионэ смущенно посмотрел на него.
– Что вы сказали?
– Да так, ничего, - Велч явно не имел ни малейшего желания развивать эту тему. Лионэ покачал головой, выражая свое мнение о землянах как чрезвычайно загадочной расе.
Их пропустили в тронный зал, который оказался пуст. «Лондо всегда имел слабость к эффектным выходам», - подумал Г’Кар, и предчувствие не обмануло его. Спустя несколько секунд в зал ворвался Лондо, исполненный такого энтузиазма, что его появление походило на вторжение белоснежного торнадо.
– Мистер Гарибальди!
– громогласно воскликнул Лондо, словно Гарибальди находился где-то на противоположном конце города.
– Гражданин Г’Кар! Мистер Вэлш!
– Велч, - поправил его Лу Велч.
– Ах. Да какая разница? Вы ведь здесь, какими бы ни были ваши имена. Садитесь, садитесь.
– И вслед за этим Лондо сделал жест в сторону центавриан, сопровождавших делегацию Альянса.
– Вы можете быть свободны.
Г’Кара порадовало, что министры в ответ переглянулись в явном недоумении.
– Ваше Величество, - осторожно начал Дурла, - если вы собираетесь обсуждать вопросы, затрагивающие Приму Центавра, разве мы не должны присутствовать при этом, чтобы отстаивать интересы нашего народа?
– Я и есть наш народ, - ответил Лондо.
– Это одна из тех тяжких нош, которые я с успехом несу на своих плечах. Дурла, когда старые друзья встречаются, чтобы поболтать друг с другом, это и есть не более чем дружеская вечеринка. Если вдруг в компании с нами окажутся еще и министры, то все мероприятие сразу превратится в обычные формальные переговоры. Они все равно состоятся, но не сейчас. Впрочем, можете быть уверены, что если я почувствую, что разговор, паче чаяния, коснулся каких-нибудь щекотливых вопросов, и мне необходимо на всякий случай проконсультироваться, я немедленно пошлю за любым из вас. А теперь можете идти.
– Но, Ваше Величество… - снова начал Дурла.
Что-то в поведении Лондо неуловимо изменилось.
– Мой тебе совет, Дурла. Не обманывай себя, будто когда я говорю «можешь», у тебя еще остается некая свобода выбора.
Пытаясь сохранить достоинство, Дурла отвесил легкий поклон и направился к выходу, жестом указав остальным министрам следовать за собой. Один за другим, они покинули тронный зал, и лишь гвардейцы остались внутри.
Гвардейцы остались внутри. Для Г’Кара одного лишь этого факта оказалось достаточно, чтобы убедиться - Лондо все-таки не собирается говорить им ничего сверх того, что можно было бы без проблем повторить в присутствии Дурлы. Он начал подозревать, основываясь не только на случайных комментариях Лондо, но и на своем доскональном знании того, как делается центаврианская политика, что Лондо все время находится под чьим-то пристальным наблюдением.