Армии света и тьмы

Дэвид Питер

–  И ты хочешь их выследить.

–  Именно. Шеф, надо посмотреть, куда они все направляются. Выяснить, что там такое происходит.

–  Хорошо, - согласился Гарибальди.
– И когда?

Внезапно на Велча напал приступ кашля, чересчур громкий и долгий. А затем, с нарочито преувеличенными хрипами в горле, он сказал:

–  Мне кажется, я ухитрился простыть. Похоже, завтра мое самочувствие будет просто отвратительным.

–  Я не забуду передать твои извинения, - ответил Гарибальди.

* * *

Г’Кар

услышал тихие шаги позади себя, и ему даже не потребовалось оборачиваться, чтобы понять, кто это.

–  Приветствую, Ваше Высочество, - сказал он.

Лондо подошел, заложив руки за спину, и лицо его выражало явное недоумение.

–  Просто «Лондо». Ты, Г’Кар, как никто другой, должен понимать, что сейчас ко мне лучше всего обращаться просто «Лондо». Мне сказали, что ты здесь, внизу. Есть ли на то какие-нибудь особые причины? Неужели те комнаты, что предоставлены в ваше распоряжение, настолько плохи, что даже темница выглядит лучше?

Дело в том, что они и в правду находились сейчас в темнице. В подземелье, упрятанном глубоко под дворцом. Г’Кар стоял в дверях одной из наиболее ужасных камер, и в воздухе здесь царил такой смрад, что Лондо приходилось бороться с позывами к рвоте. Он отчетливо услышал, как где-то рядом крохотные когтистые лапки скребут по полу, и подумал, что же это за твари могут бегать здесь.

–  О, нет, наши комнаты просто великолепны, - ответил Г’Кар.
– Я просто предаюсь воспоминаниям… о том, как, будучи вдали от родного дома, получил в свое распоряжение убежище.

Поначалу Лондо не понял, что имеет в виду Г’Кар, но затем внезапно сообразил.

–  Ну конечно. Та самая камера. Та, в которую бросил тебя Картажа. (25)

Г’Кар кивнул. На самом деле он даже дружески похлопал дверь камеры, словно был счастлив снова увидеть ее.

–  Ты, наверно, скажешь сейчас, что пути вашего Великого Создателя неисповедимы, Лондо. И я, пожалуй, соглашусь с этим. Картажа бросил меня сюда в надежде сломить волю врага Примы Центавра. Но что мы видим теперь? Картажи давно уже нет, зато я выжил и стал гораздо более грозным, чем он мог себе представить. Я здесь многому научился. И это помогло мне стать тем, кем я стал теперь.

–  И… кем же ты стал теперь?
– спросил Лондо.

–  То есть… стал ли я твоим врагом?
– вопросом на вопрос ответил Г’Кар.

–  Да.

–  Ах, как это прелестно, когда дела обстоят именно так, как они обстоят между нами, Лондо, - Г’Кар повернулся к императору.
– Когда мы наедине, нам не нужно стесняться в выражениях, тебе и мне. Нет, Лондо. Я не враг тебе.

–  А если бы ты все же был мне враг, то сказал бы этом?

–  Хороший вопрос. Нет. Скорее всего, нет.

–  Понятно, - вздохнул Лондо.
– Ты отвратительно честен, Г’Кар. Эту черту я когда-то находил очаровательной. Но теперь она меня просто раздражает. И скажи мне еще… Если бы ты был мне друг, об

этом ты бы мне сказал?

–  Конечно, - ответил Г’Кар.

Настало молчание.

–  Ты, - сказал Лондо, - раздражаешь меня в десять раз больше, чем любой другой индивидуум из всех, с кем мне довелось в жизни встречаться.

–  Вот видишь?
– ответил Г’Кар.
– Какие еще нужны доказательства нашей дружбы? У кого еще, кроме друга, хватило бы смелости вызвать у тебя столь сильное раздражение?

Лондо рассмеялся низким, грудным смехом.

–  А не выпить ли нам, Г’Кар? Поднять бокалы за старое доброе время? В память того, какими мы были когда-то, какими бы мы ни были тогда… или, может, какими мы когда-нибудь снова будем?

–  Мне, - живо откликнулся Г’Кар, - это представляется просто великолепной идеей.

И он повернулся спиной к тому месту, которое было когда-то его тюрьмой, и последовал за Лондо в личные апартаменты императора. Но на полпути его ожидала еще одна удивительная встреча.

–  Леди Мэриэл!
– воскликнул он, увидев, как она приближается к нему навстречу с дальнего конца коридора.
– Какое удовольствие вновь видеть вас!

–  Взаимно, Г’Кар, - мягко ответила Мэриэл.
– До меня дошли слухи, что вы вновь почтили нас своим присутствием.

–  А вы, - Г’Кар переводил вопрошающий взгляд с Лондо на Мэриэл и обратно, - вновь в фаворе здесь, при дворе?

–  Смотря что подразумевать под этими словами, - сказала Мэриэл со своей обычной ослепительной улыбкой.
– Безусловно, в фаворе… хотя и не у императора.

–  Ну разве она не очаровательна?
– весело спросил Лондо и рассмеялся, словно в голову ему пришла некая абсурдная мысль, которую он, тем не менее, собирался теперь высказать вслух.
– Знаете, нам нужно почаще собираться втроем. Вместе у нас всегда все получается так забавно.

–  Да, помнится, прошлый раз ты после этого едва не умер, - напомнил Г’Кар.

–  Да, да, я знаю. Но ведь в этом-то и кроется вся прелесть, а? В ощущении того, что может случиться все, что угодно. А знаете, - и Лондо заговорщически понизил голос, - на самом деле я тут подумал о том… вы, наверно, посмеетесь… Я на самом деле подумал о том, как бы это выглядело, если бы ты, Г’Кар, и ты, Мэриэл, забавлялись вдвоем.

–  Что!
– воскликнула шокированная Мэриэл.
– Лондо, да как ты мог подумать?

Лицо Г’Кара выражало не меньший скептицизм.

–  О, что поделать, моя дорогая, - обратился Лондо к Мэриэл.
– Воображению не прикажешь. Оно иногда рисует такие замечательные картины. Ну вот, к примеру, будто во время того памятного приема в мою честь Г’Кар угостил тебя виноградом. Передать кому-то виноградную гроздь - это старинный нарнский обычай, который составляет часть нарнского придворного этикета. И виноград при этом символизирует собой сексуальность, или что-то в этом роде. Так, Г’Кар? Да? Или нет? Я правильно излагаю? (26)