Аромат цитрусовых
Шрифт:
Но Ксавье этого мало. Ему хочется довести ее до умопомрачительного исступления, заставить умолять о продолжении. Он проводит рукой по внутренней стороне бедра снизу вверх, невесомо касается нежных складочек, ощущая влагу. У Аддамс вырывается стон, и она инстинктивно подаётся навстречу его пальцам… Ксавье мгновенно убирает руку. Эта выходка не остаётся безнаказанной — дотянувшись до его спины, она мстительно медленно проводит заострёнными ногтями по коже. Это больно, на царапинах тут же выступают бисеринки крови, но Ксавье все равно чертовски доволен собой и
Он касается ее языком, лаская клитор легкими дразнящими движениями и ощущая, что она становится ещё более влажной. Обнаженная грудь Уэнсдэй часто вздымается, а с губ начинают срываться приглушённые стоны. Ксавье тут же прекращает ласки.
— Я убью тебя. Медленно и мучительно, — констатирует Аддамс, но из-за сбившегося дыхания ей не удаётся угрожающая интонация.
— Не убьешь, — он улыбается, подперев голову рукой и разглядывая ее совершенное тело. — Ведь будучи мертвым, я вряд ли смогу заставить тебя кончить.
Уэнсдэй предпринимает попытку перехватить инициативу и перевернуть его на спину, но Ксавье предугадывает ее действия — одной рукой стискивает тончайшие запястья и запрокидывает ее руки наверх к изголовью кровати. Проскакивает шальная мысль, что неплохо бы ее связать, но в зоне досягаемости нет ничего подходящего.
Аддамс обхватывает его бедра своими, прижимаясь к давно готовому члену, и Ксавье забывает обо всем остальном. Его бросает в жар от неукротимого желания поскорее ощутить ее целиком и полностью, заставить ее стонать от каждого толчка и почувствовать в конце, как сокращаются напряженные мышцы, сжимая его член… Нет. Слишком рано. Им обоим сегодня придется запастись терпением.
Поэтому Ксавье немного отодвигается и, не отпуская ее рук, впивается в манящие губы новым поцелуем. Их языки сталкиваются, Уэнсдей отвечает ему со всей своей упоительной безжалостностью, и он невольно дергается от особенно сильного укуса. Его ладонь скользит вдоль ее тела и останавливается между стройных ног. Аддамс настолько влажная, что даже простынь под ней уже стала мокрой. У Ксавье перехватывает дыхание — настолько восхитительно осознание, что именно он является тому причиной. Ему снова приходится бороться с собой, чтобы немедленно не ворваться в неё сразу на всю длину.
Уэнсдэй нетерпеливо извивается под ним, прижимается обнаженной грудью и, воспользовавшись его замешательством, хитроумным движением освобождает запястья из его железной хватки. Но не успевает предпринять ничего больше — Ксавье вводит в неё сразу три пальца. Аддамс протяжно стонет и прикрывает глаза, концентрируясь на ощущениях. Он двигается нарочно медленно, согнув кисть под особым углом и задевая место наибольшей концентрации нервных окончаний. Большой палец ложится на клитор. Ее стоны становятся громче, разведённые бедра начинают подрагивать. Но за несколько секунд до кульминации Ксавье опять отстраняется. У Аддамс вырывается ругательство.
— Ух ты, не думал, что ты знаешь такие слова, — поддевает он с улыбкой.
— То, что я не использую их в своём лексиконе, не означает, что я их не знаю, —
— О чем ты? — ему почти удаётся сыграть искреннее недоумение. Аддамс со вздохом закатывает глаза.
— Ты и правда заставишь меня объяснять?
— Нет, — Ксавье склоняется к ее уху и, задевая мочку губами, шепотом произносит. — Я хочу заставить тебя умолять.
— Ни в этой жизни и ни в какой другой. Если ты продолжишь в том же духе, в следующий раз я прикую тебя к кровати и буду пытать всеми возможными способами.
«В следующий раз».
Она и правда это сказала? Ксавье на минуту теряет дар речи, не в силах поверить в услышанное.
Она и правда думала о следующем разе? Из уст Уэнсдэй Аддамс это звучит практически как предложение руки и сердца.
— Ты так и будешь на меня таращиться? — она скорее изображает недовольство, чем испытывает его на самом деле.
И Ксавье сдаётся.
Впрочем, ему никогда не было по силам противостоять ей.
Он резко склоняется к Уэнсдэй, впивается в призывно приоткрытые губы глубоким поцелуем. Ее руки обвивают его шею, притягивая ещё ближе, хотя ближе уже некуда… Между ними нет ни миллиметра расстояния, тела сплетаются, охваченные огнём, и ее ледяная холодность неумолимо плавится под жаркими прикосновениями рук и губ.
Ксавье на долю секунды отстраняется, опираясь локтями на постель, и резким движением входит в неё. Уэнсдэй с неожиданным рвением подаётся навстречу, и проникновение получается ошеломляюще глубоким. От избытка восхитительных ощущений комната плывёт перед глазами. Ксавье незамедлительно начинает двигаться — грубо и быстро. Так, как нравится ей.
И ей вправду это чертовски нравится.
С каждым толчком Уэнсдэй стонет все громче, сама тянется за новыми поцелуями и раз за разом оставляет на его коже глубокие кровавые царапины. Ее стоны сводят с ума, Ксавье уже близок к финалу, но ему безумно хочется, чтобы она испытала это сокрушительное удовольствие первой. Его рука опускается вниз и надавливает на клитор, массируя круговыми движениями. Проходит не более трёх минут — с особенно протяжным стоном Аддамс выгибается в спине, и он чувствует, как ее пульсирующие мышцы плотно сжимают член. По инерции сделав ещё несколько глубоких движений, Ксавье едва успевает выйти, и его накрывает волной максимального удовольствия.
— Кажется, нам пора подумать о контрацепции, — уже позже произносит он, накручивая на палец прядь ее смоляных волос и расслабленно глядя в тёмный потолок спальни.
Уэнсдэй коротко кивает. Она лежит на незначительном расстоянии, прикрывшись простыней, сливающейся по цвету с ее кожей. Бездонные глаза прикрыты, и от этого она выглядит непривычно расслабленной.
Она отказалась обниматься — как и в прошлый раз, стоит Ксавье разжать объятия, она отодвигается как можно дальше и пресекает все его дальнейшие попытки прикоснуться.