Аррекс
Шрифт:
Вольный торопливо кивнул и тотчас же помчался выполнять приказ своего предводителя.
– Ты был прав, имперцы оказались не так уж слабы.
– К атаману приблизился сплошь залитый вражеской кровью Уголь.
– Бились они храбро.
В прошедшей битве он сражался словно одержимый. Его неподъемный двуручник так и летал в его руках, легко рассекая тела имперцев вместе с доспехами. Могучий, практически неуязвимый для обычного оружия богатырь сражался так, что вокруг него мгновенно образовывался настоящий вал из окровавленных тел. Но он, казалось, даже не замечал этого. Из его горла не переставая рвался низкий звериный рык. Боевое безумие почитавшееся среди варваров священным захлестнуло его целиком, превратив обычного пусть и весьма сильного парня
– Их храбрость им сегодня не поможет.
– Хищно усмехнулся Гарон.
– Скоро сюда пригонят катапульты и снаряды с аррексийским огнем. Против этого они не устоят.
Уголь в ответ лишь равнодушно пожал плечами. На этой войне он сражался словно некий механизм заведенный неведомо кем лишь для одной единственной цели. Убить как можно больше аррексийцев. И он добросовестно исполнял эту задачу, намертво заперев все свои чувства на семь замков и выбросив ключ.
Наконец, катапульты были подогнаны на достаточное расстояние, и Гарон отдал приказ начать обстрел. В воздух взвились горшки с зажигательным зельем. Они с сухим глиняным треском разбивались о серые гранитные стены крепостей, и их тотчас же охватывало необычайно жаркое пламя, под которым плавился и тек даже камень. Степняки разразились ликующим почти звериным воем. Сейчас они были во всем подобны хищным степным волкам почуявшим долгожданный запах свежей крови.
Однако неожиданно для всех в битву вмешалась третья сторона. Хрипло запела труба, и на опешивших варваров с тыла обрушились ровные шеренги закованных в панцири солдат вооруженных короткими мечами и длинными военными копьями. Варвары если в первые секунды и растерялись, то быстро сумели взять себя в руки и, неистово рыча, бросились на нового противника.
Но несмотря на всю свою отвагу степняки были изрядно потрепаны и измотаны прошедшей битвой, в то время как прибывшие на подмогу городу легионеры оказались гораздо свежее и сохранили намного больше сил. К тому же они были намного лучше обучены и бились в фаланге словно единый живой организм, нежели полудикие кочевники, которые являлись преимущественно штучными воинами и привыкли сражаться каждый сам за себя. Имперцы медленно но верно теснили их монолитной несокрушимой стеной собственного строя, щедро осыпая южных варваров арбалетными бельтами и умелыми клиньевыми ударами дробя их и без того нестройные порядки.
И, наконец, степняки не выдержали. Грозная орда ударилась в беспорядочное бегство, спеша спастись от жуткого многорукого и многоглавого аррексийского чудовища, не имевшего, казалось, ни единого слабого места и не ведавшего жалости.
Однако командовавший легионерами невысокий коренастый человек средних лет с наплечниками центуриона похоже не был намерен выпускать их живыми. Ворота с северной стороны, куда преимущественно ломанулась перепуганная толпа степных воинов, оказались намертво перекрыты небольшим, но зато превосходно вооруженным отрядом имперцев. Аррексийцы грамотно использовали свое положение, умело защищая сравнительно небольшой промежуток прохода, наскоро перегородив его довольно внушительными баррикадами, так что вырваться из города не было абсолютно никакой возможности.
Степняки уже были готовы удариться в самую натуральную панику, но тут неожиданно шум и нестройный гвалт орды перекрыл сильный звонкий девичий голос.
– Слушайте меня! Нужно пригнать сюда баллисты и катапульты! Тогда мы сумеем прорваться!
– неистовая Чотанна, дева-воительница, что вообще-то было большой редкостью среди ее народа, оказалась одной из тех немногих, кто не потерял ныне присутствия духа. В битве она ловко орудовала легкой искусно сработанной саблей, ничуть не отставая в этом от мужчин. Гитанка не была особенно сильной, но компенсировала недостаток грубой мощи невероятной ловкостью и умением, а также какой-то отчаянной, абсолютно бесшабашной храбростью в
И теперь чуть было не утратившие всякую надежду степняки ее послушали. Понукаемые повелительными окриками Гарона, сохранившего в отличие от прочих абсолютное хладнокровие, воины орды погнали повозки с катапультами к северным вратам, в то время как их товарищей из последних сдерживали напирающих с юга легионеров вкупе с присоединившимися к ним защитниками крепостей и прочими горожанами из числа тех, ко был достаточно смел чтобы выйти против жутких варваров с оружием в руках.
И карта Чотанны сыграла. Несколько прицельных выстрелов из массивной баллисты напрочь разрушили северные врата и перекрывающую их стену щитов. Воспрявшие духом варвары устремились в образовавшуюся брешь, на ходу остервенело расшвыривая возведенные имперцами рукотворные баррикады из перевернутых телег и нещадно рубя их строителей из числа тех, кто оказался недостаточно проворен чтобы вовремя убраться с их пути. Часть орды попыталась повторить подобных трюк на южной стороне, но здесь было гораздо больше солдат империи, которым быстро удалось отбить у варваров осадные орудия, а затем перебить их всех до единого.
Чотанна мчалась впереди всех, ликующе улыбаясь. Пьянящий азарт боя нес ее словно на крыльях. Густые черные как смоль волосы девушки развевались по ветру, а лицо раскраснелось от бешеной скачки. Она словно бы стала душой самим воплощением этого неистового прорыва. Уже на самом выезде из города тяжелый арбалетный бельт выпущенный одним из уцелевших защитников вонзился ей под ребро, пронзив сердце. Отважная гитанка рухнула с седла, приняв мгновенную смерть. На ее губах навеки застыла улыбка.
Однако тем что последовали за Чотанной и Гароном удалось вырваться за пределы города. Их было около полутора тысяч, все что осталось от некогда грозного орды. Самым забавным было то, что практически каждый степняк изначально имел при себе в походе двух коней. Одного для верховой езды, второго для перевозки возможной добычи. Теперь запасных лошадей пришлось бросить. Благо в нынешних обстоятельствах было совсем не до жиру.
Уголь также находился среди числа уцелевших. Буйный, могучий черный жеребец, специально подобранный Гароном под его стать и характер вынес хозяина из западни едва не ставшей фатальной для всего степного воинства.
Отъехав от Орроу на довольно приличное расстояние, степняки повернули коней на юг. Нужно было как можно скорее покинуть земли империи, пока на них не объявили масштабную охоту.
***
– Варвары уходят.
– Грузный седой градоправитель недовольно уставился на стоявшего перед ним старшего центуриона возглавлявшего прибывшие войска.
– Пусть.
– холодно улыбнулся тот.
– Мои люди слишком вымотаны чтобы преследовать их. Но я буду не я, если император спустит им эту акцию. Посему, думаю, в скором времени эти язычники сполна заплатят нам за свои злодеяния.
Глава седьмая. Аррексион.
Уголь молча сидел у огня, рассеянно перебирая травинки могучими пальцами затянутыми в боевую черную кожу. Им удалось вырваться. Проскакав почти три дня практически без остановок, степняки ушли в родные земли, оставив с носом высланные им вдогонку имперские отряды. Но несмотря на спешку варвары пылали жаждой мщения, и посему, когда на их пути попалась еще нетронутая ими деревня, они сполна дали выход сжигавшей их бешеной ярости.