Аррекс
Шрифт:
По знаку Эльзикса оба бойца медленно встали из-за стола и вышли в центр холла, подняв свое оружие, с которым не расставались даже здесь в пиршественной зале. Уголь сжимал свой верный двуручник, в то время как его соперник вооружился круглым щитом и одноручным прямым обоюдоострым клинком, коим удобно было не столько рубить, сколько колоть. Противники начали медленно сходиться. Антоний был довольно крупным мужчиной, но все же ему было куда как далеко до Угля, в котором было как минимум сто тридцать килограмм при росте два метра, и который по меркам этого мира считался настоящим гигантом.
Уголь первым нанес мощный круговой удар, стремясь расколоть щит соперника, однако центурион ловко отвел клинок богатыря в сторону и сам совершил стремительный колющий выпад, от которого,
Осознав, что он поигрывает своему противнику в скорости и подвижности, Уголь сменил тактику. Слегка согнувшись, он пошел вперед легким стелящимся кошачьим шагом, делая клинком резкие обманчивые выпады и то и дело совершая стремительные ложные движения ногами и корпусом таким образом, что было совершенно невозможно просчитать их систематику и закономерность. Антоний замешкался. Этот стиль боя был личным изобретением Угля натасканного на разбойничьих ухватках вольного народа, которые он отточил и довел до совершенства благодаря урокам Гарона и собственным природным талантам, и гвардеец, которому была гораздо ближе чеканная армейская школа с намного более упрощенными а главное не допускающими столь широкой вольности исполнения приемами, не нашел что ему противопоставить.
Совершив очередной ложный выпад, Уголь неожиданно нанес один резкий стремительный удар, и окованный железом золоченый щит центуриона раскололся надвое. Дальнейшее было уже делом техники. Каким бы искусным воином не был начальник стражи принца, его клинок был намного короче, и посему вскоре он оказался сбит с ног могучим гигантом, а острое лезвие двуручного меча было недвусмысленно приставлено к его шее.
– Браво!
– раздался довольный голос принца все это время с неподдельным интересом наблюдавшего за поединком.
– Однако бой на этом не закончен. Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть.
– Голубые глаза на красивом холеном лице Эльзикса холодно блестели в свете факелов.
– Тебе повезло, Антоний. За то что ты в той стычке с разбойниками столь рьяно защищал меня, я, так и быть, дарую тебе жизнь.
– Эльзикс поднял вверх большой палец, подтверждая истинность своего намерения.
– Однако проигравшим не место среди командиров моей личной гвардии. Посему ты понижаешься в звании с центуриона до десятника и поможешь Углю освоиться на его новой должности... Поздравляю.
– Повернулся он к Углю.
– Отныне ты мой новый начальник охраны. После потолкуем о твоем внешнем виде и прочем, а пока отдадим должное здешним яствам и напиткам. Ешьте, пейте, развлекайтесь и помните о моей щедрости и доброте.
– Эльзикс взмахнул рукой, приглашая всех присутствующих возобновить празднество, и шумное хмельное веселье в пиршественной зале закипело с новой силой.
***
На следующий день Углю пришлось ни свет ни заря приступать к своим новым обязанностям. Его голова еще немного шумела после вчерашнего веселья, однако в целом он чувствовал себя вполне превосходно. Антоний несмотря на пережитое унижение от поражения и последующего за ним понижения по званию все же нашел в себе силы выстроить своих бойцов во внутреннем дворе замка градоправителя и хмурым голосом известить их о том, что у них отныне новый командир.
– Я не стану подчиняться этому отродью.
– Нагло процедил один из гвардейцев, с вызовом глядя на Угля. Это был молодой розовощекий парень с полным веснушчатым лицом.
– О нем говорят, будто бы он демон, а не человек. А еще в городе ходит слух, что его здесь приговорили к смерти лет двадцать тому назад, но он тогда сумел сбежать, а теперь вот снова объявился.
– Твое имя, боец.
– Тяжело проронил
– Да пошел ты.
– Выдохнул гвардеец, тщетно стараясь справиться с дрожью в голосе. Взгляд жутких багровых глаз напрочь лишал его воли к сопротивлению. К тому же он прекрасно видел, как гигант одолел Антония, а центурион по праву считался в своем отряде первым клинком. Лишь среди стражей самого императора встречались более грозные бойцы.
– Твое имя, боец.
– С нажимом повторил Уголь, медленно приблизившись к солдату и играючи пресекая его заполошную попытку вытащить клинок.
– Твое имя.
– Твердые как железо пальцы богатыря впились в плечо гвардейца, заставив того непроизвольно всхлипнуть от боли.
– Тит... Тит, господин...
– Судорожно выдохнул парень. От его былой бравады не осталось и следа.
– Тебе следует усвоить урок, Тит. Никогда не пререкайся со старшим по званию.
– Чугунный кулак Угля вонзился гвардейцу под дых, заставив того рухнуть на колени, хватая ртом воздух.
– Вы слышали волю принца.
– Богатырь повернулся к остальным воинам, и никто из них не сумел выдержать его взгляда.
– Отныне я ваш командир, и за любое неповиновение буду жестоко карать. Если вы думаете, что я блефую, то вы жестоко заблуждаетесь... Сегодня я отпускаю вас. Но завтра к рассвету всем быть здесь в срок. Трезвыми и готовыми к учениям. Я не враг вам, но распускаться и филонить не позволю никому... Разойтись.
***
Еще через день Уголь под присмотром Антония уже вовсю гонял ветеранов и кандидатов в новобранцы на внутреннем полигоне, когда внезапно на широком посыпанном песком дворе показались серые рясы псов господних. Их было три десятка. Вооруженные копьями пикинеры, за спинами которых безмолвно маячили арбалетчики. Их грозное оружие было заряжено и недвусмысленно направленно в сторону нового командира охранников принца.
– Как это понимать?
– нахмурился богатырь, глядя на суровых молчаливых клириков.
– Ты, именующий себя Углем, подлежишь аресту по приказу верховного пресвитера Орроу, благочестивого брата Преона.
– Звучным уверенным голосом отчеканил командир вновь прибывшего отряда.
– В чем меня обвиняют?
– голос богатыря был абсолютно спокоен. Он был уже далеко не тем беззащитным напуганным мальчиком, которого едва не сожгли на костре вместе с проклятой гитанской ведьмой, путавшейся с нечистыми силами.
– Это ты узнаешь от самого благочестивого брата Преона.
– Отрезал командир.
– Ну как, пойдешь добровольно, или мне приказать убить тебя на месте?
– Я человек принца Эльзикса.
– Предпринял последнюю попытку защититься Уголь.
– Вы не можете так просто арестовать меня без его ведома.
– Не смей прикрываться именем принца, отродье!
– в голосе пресвитера зазвучала едва сдерживаемая ярость.
– Аррексиона мы известим отдельно, что же касается тебя самого, то я даю тебе секунду на размышление. Либо ты идешь с нами, либо мои воины нашпигуют тебя бельтами по самые гланды. Так что ты выбираешь?
И Уголь медленно побрел вслед за тотчас же окружившими его святыми братьями в сторону епископского собора провожаемый злорадными торжествующими взглядами собственных солдат. Внутри собора у него отняли меч и кинжал. Кожаный доспех, впрочем, разрешили оставить, благо богатырь надевал его прямо на голое тело, и, заковав в кандалы, под конвоем препроводили в уже хорошо знакомую ему подземную темницу.
Когда тюремщики, наконец, оставили его в полном одиночестве, Уголь погрузился в мрачные размышления. Все та же тесная клетушка устланная гнилой соломой, да он уже совсем не тот... Двадцать лет минуло, но для него все было словно вчера. Казалось, что даже сейчас среди здешней затхлой вони и смрада застарелых нечистот он отчетливо слышит едва уловимый сладкий аромат смуглой кожи Зивиры...