Артефакт острее бритвы
Шрифт:
— Связалась же с тобой на свою голову!
Я обнял её и поцеловал в висок.
— Ты молодец!
Беляна фыркнула.
— Что б ты без меня делал!
— Что, что… — усмехнулся я. — Гулящую девку на пару с Дарьяном пользовал бы, что ещё?
Ожидал тычка под рёбра, но вместо этого Беляна вытянула из мешка с трофеями рабский ошейник.
— На бабе вас и взяли бы тёпленькими! — заявила она, звякнув звеньями.
— Скорее всего, — признал я правоту девчонки и сказал: — Не выбрасывай. Пригодится!
— И раньше, чем
Заинтриговала — слов нет как.
Глава 26
11–25
Утром встал донельзя разбитым. Ныла здоровенная шишка на затылке и беспокоил окольцевавший шею ожог, ещё и не выспался толком. В усадьбу мы вернулись на нервах, обоим требовалась разрядка, поэтому угомонились далеко за полночь. Беляна не обманула и действительно нашла применение ошейнику, вот именно его она мне утром и кинула со словами:
— Унеси куда-нибудь.
Я с трудом разлепил глаза и обнаружил, что девчонка замазывает у зеркала поблёкший за ночь синяк. Голова была тяжёлой, я зажал лицо в ладонях, зевнул и спросил:
— А чего так? Вроде же понравилось невольницу-наложницу изображать?
Беляна самую малость покраснела.
— Просто не хочу, чтоб его здесь нашли. И деньги тоже лучше под матрацем не держать.
Я не уточнял, сколько она собрала с мертвецов, и по молчаливому уговору плату за избавление от тел оставил себе.
— Думаешь, будут шарить?
— Не сомневаюсь даже, — фыркнула девчонка. — Револьвер пусть остаётся, таким тут никого не удивишь.
Я поднялся с койки, подошёл к девчонке и чуть потеснил её от зеркала. Ожог выглядел не так уж и страшно — думал, будет хуже, — на коже воспалённым узором отпечатались звенья ошейника.
— Одевайся! — поторопила меня Беляна. — Завтрак пропустим!
Много времени сборы не заняли; с собой я прихватил и ошейник с отпирающим его амулетом, и деньги. А только вышли в гостиную и сразу наткнулись на молоденького офицера в заморского кроя белом мундире и надраенных до блеска сапогах.
— Кто такие? — потребовал объяснений этот прилизанный тип с напомаженными волосами и подкрученными усиками.
Вздёрнутый нос, светлые волосы, горделивая осанка.
Сразу Лучезар вспомнился, только тут труба пониже, дым пожиже. Всё будто бы напоказ — на деньгах замешано, а не впитано с молоком матери.
Взгляд сам собой зацепился за нашивку в виде канонерки с двумя скрещёнными абордажными палашами, и я задумался, какого чёрта в усадьбе забыл командир черноводской морской пехоты, благо вопрос адресовался не мне с Беляной, а старшему слуге.
— Горничная и ночной лекарь, поручик, — пояснил Баюн безо всякого подобострастия, и вместе с тем весьма уважительно.
Прилизанный молодчик смерил нас пристальным взглядом, и я порадовался тому, что прикрыл ожог поднятым воротником парусиновой
— Мастер Среброгор прибудет вечером, потрудитесь привести себя в порядок! — объявил поручик и небрежным взмахом зажатых в руке белых перчаток нас отпустил.
Ситуация прояснилась в комнате, где трапезничали слуги. Мастер Среброгор оказался младшим партнёром Черноводской торговой компании, и был он не простым ревизором, а внешним аудитором. Словечко это произносилось значительней некуда, да оно и понятно: партнёр, пусть даже и младший, мелкой сошкой быть не мог по определению.
Чего никто не знал, так это привлекли аудитора для выявления растрат или же у Черноводской торговой компании возникли сомнения в справедливости распределения доходов от их совместных предприятий с южноморскими негоциантами. Баюну даже пришлось вмешаться и строго-настрого запретить поднимать эту тему впредь.
После завтрака я спросил Беляну:
— Что с деньгами думаешь делать?
Та пожала плечами.
— Долг закрою, пожалуй. Вот прямо сейчас и закрою. Пусть десятую часть потеряю, но не хочу при себе такую сумму держать. Неспокойно как-то на душе.
Я кивнул.
— Да, есть смысл.
В больнице я перво-наперво наведался в ожоговое отделение, где дежурный лекарь в два счёта свёл с шеи воспалённые рубцы, ну а поскольку заплатил я напрямую, а не через кассу, обошлось без неуместных расспросов. В канцелярии сонный клерк выписал квитанцию о гашении обязательств в размере ста целковых и удержании сверх этого червонца в пользу союза негоциантов, и вот уже там я внёс деньги в кассу, ещё и все печати и подписи собрал.
После отыскал магистра Первоцвета и выпросил один из причитавшихся мне выходных, а только отправился на поиски Дарьяна, как тот сам прибежал с выпученными от изумления глазами.
— Знаешь, кого ночью в покойницкую привезли?! — выпалил он. — Троицу охотников на беглых рабов! Ну тех бородачей из подвальчика!
Такого развития событий я не предусмотрел и, дабы выиграть время, уточнил:
— И как они?
— Мертвее не бывает!
— Состояние тел у них какое, говорю!
— Паршивое, — ответил Дарьян и прищурился. — А что?
— Ну так если паршивое, — глянул я в ответ, — от них избавиться, наверное, надо?
Книжник открыл рот и сразу его закрыл, потом спросил:
— А точно надо?
— А что с ними ещё делать?
— Даже спрашивать ничего не буду! — заявил Дарьян и пообещал: — Так и быть, утилизирую напоследок.
— Что значит — напоследок? — не понял я.
Книжник развёл руками.
— Так всё, стажировка закончилась, — пояснил он. — Наши из Мёртвой руки мне сто очков вперёд дадут, их тут на постоянке оставляют, а меня куда-то распределят. Сейчас с телами разберусь и свободен.