Артефакт острее бритвы
Шрифт:
— Не так сразу! — И распорядился: — Дверь запри!
— Этот выродок уже запер! — отозвалась девчонка, будто сплюнула.
— У меня не было выбора! — начал заламывать руки косоглазый буфетчик. — Они бы меня на куски порезали!
Я плюхнулся на первый попавшийся табурет и оскалился.
— А так ещё и долг вернули!
— Да! — взвизгнул Жихарь. — Вернули! А что мне оставалось?
— Умолкни! — потребовал я и оглянулся на Беляну.
У той ни намёка на истерику, в глазах злое бешенство.
— Не так сразу! —
Окольцевавший шею ожог горел огнём, я с ненавистью уставился на Жихаря, и тот в испуге вжался спиной в стену и стиснул амулет от сглаза, будто тот сейчас мог ему хоть чем-то помочь.
— Н-нет! — едва слышно выдохнул он. — Меня заставили!
— Умолкни! — потребовал я и окликнул Беляну: — Ты в порядке?
Девчонка прекратила оттирать об одежду покойника окровавленные пальцы и недобро глянула в ответ. Губы её чуть припухли, на скуле наливался синяк.
— А сам не видишь разве? — зло выдала она и попыталась запахнуть разорванное на груди платье, но привести его в порядок не сумела и натянула сверху жакет.
— Глянь, что у меня с шеей, — попросил я, а когда Жихарь чуть сместился к двери, наставил на него указательный палец. — Даже не думай!
— Надо прикончить эту крысу и убираться отсюда! — заявила Беляна, подошла и ойкнула. — Царь небесный!
Шею жгло всё сильнее и сильнее, каждый поворот головы отзывался острой болью, и я уточнил, нисколько даже не сомневаясь в ответе:
— Всё так плохо?
— Да уж хорошего мало! — подтвердила Беляна, встала за спиной и положила на плечи ладони. — Не шевелись!
Меня окатило прохладцей, будто вышел осенней ночью из Гнилого дома на болото, а небо чистое-чистое и над головой — полная луна. Жжение сгинуло, боль ушла.
— Что могла, то сделала, но ещё придётся ожог сводить.
— Разберусь, — буркнул я, безмерно довольный уже и тем, что магия девчонки заморозила кожу. — Дай револьвер!
— Нет, нет, нет! — заверещал Жихарь, будто угодивший в капкан зверёк. — Н-не н-надо, прошу! Меня заставили! Я н-не виноват!
Я лишь прицелился, стрелять не стал.
— Допустим, — растянул я губы, только не в улыбке, а в оскале, после резко спросил: — Кто нанял Карпа? Отвечай, живо!
Косоглазый буфетчик спешно выпалил:
— Не знаю!
— Ну и какой мне тогда прок оставлять тебя в живых? — скривился я, вновь поднимая руку с револьвером.
— Н-но мен-ня заставили! Мн-не угрожали!
— Плевать! — рявкнул я. — Мог бы и предупредить!
— С-стойте! — взвизгнул Жихарь. — С Карпом ещё н-не рассчитались, только задаток дали! Он н-не весь долг вернул! С-сказал, что
С одноруким? Едва ли это было простым совпадением, только где бы списанный на берег калека раздобыл такие деньжищи? Кто действует через боцмана: родичи Лучезара или человек Сурьмы?
— Продолжай! — потребовал я. — Где и когда они встречаются?
— А…
— Не убью, не бойся! Слово даю! Боярское!
Жихарь облизнул губы, поколебался миг и всё же решил поставить на эту карту.
— В Тегосе у порта есть забегаловка «Драный попугай», — сказал он. — В соседнем здании на первом этаже винная лавка, вот на её задворках в девять вечера они и столковались встретиться. Карп поклялся, что с ним честь по чести рассчитаются!
Такая осведомлённость не слишком-то вязалась с уверениями буфетчика, будто ему угрожали смертоубийством, но я ловить косоглазого на противоречиях не стал и покачал стволом револьвера, призывая его приблизиться. А когда тот на ватных ногах подошёл, то указал на сгнившее лицо одного из подручных Карпа.
— Погляди-ка на него. Погляди хорошенько!
Жихаря едва не вывернуло, и я продолжил:
— Завтра я наведаюсь в Тегос и свершу справедливость! Но если вдруг никого на задворках винной лавки не застану, то вернусь и прокляну тебя. Прокляну так, что никто порчу снять не сможет!
— Но…
— Так ты всё выдумал?! Отвечай!
Я рывком встал, и мигом пошла кругом голова, но устоял на ногах, разве что чуть шатнулся к буфетчику. Косой испуганно шарахнулся к стене.
— Нет! — истерически выкрикнул он. — Карп так сказал! Только это были его слова!
— Его долг передо мной теперь на тебе! Так будет правильно! — заявил я с интонациями Лучезара. — Либо завтра я расквитаюсь со своими врагами, либо послезавтра изничтожу тебя! И никто меня не остановит!
Тут-то и всполошилась Беляна.
— Лучезар! Ты поверишь на слово этому выродку?
— Помолчи, женщина! — отмахнулся я. — Нужно извести того, кто покусился на мою жизнь! Это дело чести!
— Ты спятил!
Я проигнорировал этот возглас и шагнул к Жихарю.
— Послушай, слизняк! Я не шутил! Завтра лично проверю твои слова! Надумал меня обмануть, лучше сам себе вены вскрой! Беляна, мы уходим!
Девчонка лишь фыркнула и взялась обшаривать покойников, зазвенела монетами.
— Беляна!
— Отстань! — огрызнулась черноволосая пигалица и перешла к следующему телу.
Жихарь неровной походкой вернулся за стойку, звякая горлышком бутылки о стакан, наполнил его ромом и одним махом влил в себя крепчайшее пойло. Я не спускал с него взгляда, поэтому сразу отметил, как в белое лицо разом вернулись краски и прояснился взгляд.
— А тела?! — вдруг всполошился буфетчик. — Что мне делать с телами?