АртХаос. Повесть и рассказы
Шрифт:
– Иди бамбук жри, панда!
– Пошутил, да? Последнюю копеечку у Петросяна отобрал? – Горобец сделал недовольную гримасу.
Дмитрий очень не любил это погоняло – Панда. А получил он его из-за мешков под глазами, которые резко контрастировали с его соломенными волосами и еле заметными веснушками. Свои мешки под глазами Горобец объяснял хронической бессонницей. Вот только эта неожиданная бессонница по времени почему-то совпала с выходом новой части одной популярной компьютерной игрушки.
– Брейк, девочки, пока косички
Бригов присел на край стола Горобца.
– Мы знаем, что он не любит творческих личностей. О чем это может говорить? – Бригов словно подталкивал Чащина и Горобца к собственным выводам. Хотя пользы от лысого здоровяка в этом деле было немного, силовая поддержка – это да, в любое время и в любых количествах. А вот любитель всевозможных гаджетов Горобец порой приходил к очень интересным умозаключениям, и что важно – перспективным.
– Про это уже мы говорили – обиженный ребенок, творчество которого никто не понимает, – Димон вытащил из принтера распечатку нескольких фотороботов, в которых было что-то общее, но что именно – не очень понятно.
Распечатка была протянута Бригову, но тот сразу же отложил ее в сторону – насмотрелись уже. Из второй распечатки Горобец начал деловито складывать бумажный самолет, у каждого в отделе были свои методы концентрации.
– Значит, нужно искать непризнанного гения с тяжелым расстройством шифера? Я правильно говорю? – Бригов в этот момент напоминал сердобольного профессора, который наводящими вопросами пытается на экзамене вытащить студента-лоботряса.
– Правильно! – подхватил Чащин, тут же получивший воображаемый «трояк» в свою зачетку.
– Ну, как правильно? – а вот Горобец не спешил так быстро соглашаться. – Возможно, он и занимается искусством, а возможно, и не занимается, но при этом считает, что имеет право судить других.
– Я тебя услышал, – согласился Бригов, – но я все же думаю, что Сальери некоторое время назад пытался заявить, но его не оценили. И этот недооценок стал мстить всему миру. Были ли у нас какие-то громкие творческие скандалы где-то полгода назад?
– Пффф … – физиономия Горобца растянулась в улыбке, – да полный интернет!
Пущенный Горобцом самолетик медленно пролетел по кабинету, заложил вираж и плавно приземлился прямо на стол Чащина. Изделие местного авиапрома тут же было скомкано и метким броском отправлено в мусорную корзину.
– А что, если мы имеем дело тупо с недоучкой? – неожиданно выдвинул предположение Горобец, не обращая внимания на Чащина.
– Интересно, – ухватился за идею начальник отдела, – то есть, парня выгнали из какой-то творческой шараги, а он решил за это мстить.
– И при этом он не обязательно москвич, – продолжил Горобец, – в Москве просто проще спрятаться. В творческих кругах все друг друга знают. Или знают друг друга через кого-то. Если бы Сальери был из
– Соглашусь с тем, что он, скорее всего, не москвич, – Бригов задумчиво почесал нос и продолжил, – допустим, приехал он из Барнаула.
– А в Барнауле есть что-то искусству? – оживился Чащин, пытаясь показать свое участие. – Сейчас погуглю…
– Да тихо ты! Погуглит он…– резко оборвал Бригов, – из условного Барнаула! Соответственно, надо поднять базу, посмотреть, было ли что-то подобное за последние год-полтора в других регионах.
– Сделаем, – отрапортовал Горобец, застучав клавиатурой.
– Но.., – Бригов задумался на несколько секунд, – сильно сомневаюсь, что что-то подобное найдем. Смотрите сами, человек явно неглупый, все тщательно продумывает, подбирает время и место. Так что шансы у нас тут небольшие, но попробовать обязательно надо.
Горобец уже успел получить первые результаты по базе данных.
– Есть пара похожих случаев, но там все по горячим следам было раскрыто. Оба дела были по синьке, точно не наш клиент.
Бригов встал со стола и начал мерить кабинет шагами:
– Понять, что у него в голове творится, мы все равно не сможем. Медицина тут бессильна.
Горобец оторвался от монитора и тут же замер, словно его поразила какая-то догадка.
– Слушай, вот если бы жертвами были только художники, то мы бы искали среди художников. Были бы поэты, то среди поэтов…Правильно же я говорю?
– Я тебя услышал. Понятно, куда ты клонишь, – Бригов даже удивился, как он сам не пришел к такому очевидному выводу, – наш клиент универсал. Ему интересны картины, фотографии, стихи, литература, театр. То есть, все современное искусство. И во всем этом он разбирается.
– Тогда версию с отчисленным студентом можно отбросить? – робко спросил Чащин и тут же добавил, – наверное…
– Оставим версию, пусть будет, жрать не просит. Димон, надо в интернете посмотреть по части ВУЗов. Я что-то не помню, чтобы у нас были какие-то университеты или академии, где бы готовили искусствоведов широкого профиля. Чтоб и Бродского всего знал, и чтоб в передвижниках разбирался. Это такое товарищество художников было.
Последние слова были адресованы притихшему за своим столом Чащину, который из всех художников слышал только про Репина и его картину «Приплыли». Андрей очень сильно бы удивился, если бы узнал, что эту картину, на самом деле, написал Лев Соловьев. И не «Приплыли», а «Монахи. Не туда заехали».
Буквально через минуту Горобец получил первые результаты. Вернее, их отсутствие.
– Чего-то ничего подходящего найти не могу.
Бригов щелкнул пальцем:
– Что и требовалось доказать! Он не имеет отношения к учебе. Нет, в том смысле, что он где-то наверняка учился, просто сейчас занимается чем-то другим. Если он разбирается в искусстве и всегда в центре событий…О чем это говорит?