Арвиальская канва
Шрифт:
Тишину нарушал только прибой да свист ветра в вышине. Моя провожатая, провалив попытку заманить жертву в монастырь раньше срока, теперь упорно молчала. Где здесь ухитряются прятать троих детей? Как?
— Здесь всегда так тихо? — от медитативного шума волн становилось не по себе, словно они тоже надеялись загипнотизировать меня и запереть в монастыре навсегда.
Манн-ви покачала головой. Я подумала, что она нарочно нагнетает обстановку, чтобы я не выдержала и попросила масло — лишь бы увидеть, что жрица высматривает в вышине и куда так отрешенно смотрела встреченная разновозрастная
— Все собрались в святилище, — сказала она. — Сегодня поется благодарность Хикаи-Токалль за летнее тепло.
Конечно… первый день лета. Я настолько привыкла ориентироваться на прибытие короля в Арвиаль, что о календарном начале сезона даже не подумала.
А здесь помнили только о нем.
Внутренние ворота, в отличие от внешних, никакими рельефами и картинами похвастаться не могли. Просто ровные деревянные створки, потемневшие от времени и безжалостного морского климата. На них не было ни замков, ни упоров, но даже осерчавший к вершине ветер не мог их распахнуть. Туда, в святая святых Алдеана, допускался только огонь — и его дети.
Я постояла возле запертых ворот, прислушиваясь к ощущениям в гудящих от долгого подъема ногах, и развернулась на сто восемьдесят градусов. Мощеная тропинка скрывалась за поворотом, и казалось, будто она упирается в скалу — а выхода отсюда нет вовсе.
Интересно, а где они держат телефон? Линию не дотянули бы даже до тех «ласточкиных гнезд», не то что на такую верхотуру. Да и с тимьяновым дымом над жаровней на входе телефонная трубка как-то не гармонирует…
Выходит, то, что мне показали, готовы открыть всем непосвященным. Просто пыль в глаза — мало ли я сама ее пускала, чтобы впечатлить туристов?.. А новый настоятель живет где-то в другом месте. Возможно, в том самом, которое не увидеть без масла из тимьяна… но если я им воспользуюсь — то что толку от полученных знаний?
Пятнадцать солидов. Пятнадцать солидов — и все. Звучало бы вполне достижимо, если бы не срок в полгода.
— Возвращайся, — сказала на прощание манн-ви. — Он ждет.
— Вернусь, — пообещала я, и внешние ворота бесшумно закрылись передо мной.
Я постояла и перед ними, внезапно начав всей душой сопереживать туристам.
Ну, сходила. Посмотрела. И что?
Естественно, та манн-ви, за которую просил Ланс, меня не знала — и, вероятно, не видела даже. Сам Ланс, разумеется, не прохаживался прогулочным шагом по священной тропе — а кто бы позволил мне с нее сойти?..
Только зря разбередила душу.
Обреченно выругавшись прямо перед монастырскими воротами, я развернулась, поплотнее закуталась в большой платок, прячась от ветра, и неспешно побрела к морю. Широкая дорога огибала скалы и ныряла вниз, к длинному пирсу, где еще должна была ждать нанятая лодка. Но до нее я не дошла.
— Лави? Лави Ар-Фалль? — взволнованно произнес женский голос.
Я остановилась и огляделась. Справа отвесно вздымалась скала; по левую руку простиралось плато, плавно спускающееся к Арвиали, а впереди беспрестанно шумело
Окликать меня было некому.
— Я здесь.
Голос звучал откуда-то справа, и я с недоумением обернулась к серой громаде скалы. Та выглядела вполне себе монолитной и непоколебимой — пока прямо из толщи ко мне не шагнула та самая женщина, что встретилась мне по дороге наверх. Оказывается, она все-таки умела фокусировать взгляд на собеседнике.
— Вам не следовало так рисковать, — с легким материнским укором в голосе сказала женщина. — Неужели он не передавал, что достаточно постучать по скале, и я услышу?
Я глубоко вздохнула и потерла лоб.
Кто «он», наверное, даже спрашивать не стоило. Стихийное бедствие, а не мужчина…
Ее звали Таби Ар-Заин, и она, конечно же, понятия не имела, где сейчас Ланс.
— Он сказал только, что вы не сможете помочь, — виновато пожав плечами, сообщила женщина, — и пообещал, что придумает что-нибудь. Но я не видела его уже больше недели и забеспокоилась, а когда увидела вас, то решила…
В ней уже не было ничего потустороннего и гнетущего. Просто мать, переживающая за своих детей и лишенная возможности хоть как-то повлиять на ситуацию, готовая схватиться за любой шанс, лишь бы выпутаться. Вблизи стало понятно, что она гораздо моложе, чем показалось мне поначалу; а ранняя седина в ее-то положении была легко объяснима.
— Но вы здесь не из-за меня, — констатировала она. Шальной огонек надежды, освещавший ее взгляд, погас так же быстро, как загорелся.
— Вообще-то… — я неуверенно взглянула на скалу за ее спиной. Монолит. Как Ланс, шелликот над ним пошути, отыскал там потайной ход?! — Вы можете мне помочь. Я заплачу.
— Правда? — она улыбнулась, как обрадованная девчонка, и стала выглядеть на свой возраст — старше меня от силы лет на пять. — Но волосы у Ланса…
— Я не стану покупать волосы. Мне нужен сам Ланс. Любые сведения о том, где он может быть, с кем собирался связаться и о чем говорил.
Женщина вздрогнула и чуть подалась назад, когда я произнесла его имя. Кажется, невозмутимый тон мне все-таки не дался.
— Он интересовался системой морских пещер, — нахмурившись, сказала Таби. — Они пронизывают почти всю скалу. Нижний уровень затапливает во время прилива, но верхний вполне пригоден для того, чтобы скрываться, а в расширенной части даже есть несколько вспомогательных помещений, обустроенных монастырем.
Вот, значит, где прячутся ее дети. И, вероятно, телефон…
— Что-то не так? — напряженно спросила она.
А что не так? Типичная минутка культурного шока. В кругах, где я, как правило, вращаюсь, есть всего один способ вытянуть из собеседника сведения, не заплатив за них, и он включает клещи. А Таби даже не попыталась назначить цену, обрадовавшись любой помощи, и теперь меня нещадно грызла совесть.
Лучше б таким кусачим был здравый смысл.
— У вас есть карта пещер? — поинтересовалась я и прежде, чем здравый смысл все-таки наточил зубы, добавила: — За нее заплачу отдельно.
— Нет, — печально вздохнула Таби. — Но я нарисую! Дайте мне только пару дней, я обязательно…