Асмодей
Шрифт:
Вообще, женскими ласками Асмодей был избалован. Он забирал их у тысяч грешниц до Авроры, и принимал теперь, как само собой разумеющееся. Ручки у нее, конечно, были нежные, аккуратные и мягкие, да и девочка явно старалась угодить своему хозяину, но ничего нового он для себя не испытал. Откровенно говоря, Владыка похоти даже представления не имел о том, что такого должна сейчас сотворить рабыня, чтобы он удивился или изведал нечто новое, а девчонка этого не могла знать и подавно. За свое тысячелетнее бытие, в каких только оргиях не участвовал демон блуда, и чего только не видывал! Даже как-то грустно стало от осознания того, что новых открытий у него больше не будет.
Однако
— Говори, — прохрипел он, перехватив ее руку. Девушка в одно мгновение застыла, непонимающе подняв на него янтарные глаза. Не получив очередного наказания, страх сошел на нет, и к ней вернулся дар речи.
— Что это было? — Аврора кивнула в сторону черной «материи», которая снова приобрела поверхность темного зеркала.
— Первородная пустота! — отозвался демон. Вот так и знал: вот оно — любопытство! Утопить бы ее сейчас, да что толку. Надо было сразу рассказать, ведь чувствовал неладное, к тому же, об этом души должны знать. Удивительно, что ни Дэлеб, ни Алекто служанку в эти тайны не посвятили, а теперь она ему своей напряженностью и отстраненностью весь настрой сбила. Вот видано ли дело: Аврора его грешница, его собственность — должна о господине своем думать в такой момент, а она! Признаться, по гордыне это плетью стегнуло. — Здесь хранятся грешные души.
— А я думала они… — ее палец так и застыл в воздухе, указывая в сторону выхода. Ответом ей был такой приступ смеха, такого заразительного, что девушка невольно улыбнулась, про себя отметив, что улыбка, пусть и такая редкая, украшала лицо демона. А в процессе смеха на щеках появлялись такие озорные ямочки, что даже не верилось, что этот падший тысячи душ загубил.
— Оглянись вокруг, девочка! — продолжил он. — Сколько ты видела грешников в аду за это время? Тысячу? Две? Неужели ты думаешь, что это все? Это так, фасад нашего великого здания. Истинная мощь, она там, — он указал на стену. — У каждого рыцаря есть такая. Это кусочек того, что существовало до сотворения мира, туда и отсылаем мы грешные души.
— А что там их ждет?
— Превращение в «ничто». Они становятся энергией, которую мы, при необходимости можем поглощать.
— То есть, попавшие туда — не возвращаются?
— Почему же, возвращаются! Если сразу начать искать, — усмехнулся Асмодей. — Новая душа в пустоте всегда след оставляет.
— А потом?!
— Потом она из единого целого обращается лишь в мелкие частицы, сливаясь с частицами других душ. Истинная пытка, не то, что забавы, которыми мы здесь балуемся!
— То есть меня схватила…
— Чья-то душа, которая еще не успела распасться! — перебил ее демон. На миг ее мыльные руки застыли у него на груди, а в янтарных глазах повис вопрос. Она будто спорила сама с собой, решая продолжить этот разговор, получив потом плетей за подобную прыть или замолчать, терзаясь любопытством.
— Но если души растворяются в пустоте, должны раствориться и печати на право собственности.
— Очевидно, — фыркнул он, про себя поражаясь тому, сколь пытлив может
— Но что тогда помешает другому демону забрать эти души, ведь, по сути, право собственности над ними не установлено?
— Отправить душу в пустоту может каждый, а вот открыть врата — только тот, кто наложил на них свою печать, ну или же Владыка Люцифер. У него в руках ключи от бездны, он и бал правит, — произнес Асмодей, которому уже порядком надоел этот разговор. Хоть и любил демон похоти словоблудие, но вести беседы предпочитал на другие темы. Он замолчал, да и Аврора тоже. Прекрасно поняла по его выражению лица, что тема иссякла. К тому же, ответов она итак получила больше, чем могла рассчитывать.
По душе даже благодарность к этому угрюмому демонюке разлилась, захотелось и ему чем-то отплатить и за жизнь дважды спасенную, и за то, что любопытство ее девичье удовлетворил. От этих мыслей на душе как-то спокойнее стало, да и скованные страхом конечности постепенно оттаяли от теплой воды или… В общем, за этими мыслями Аврора даже не заметила, как её движения стали более заботливыми, более аккуратными — какими-то человеческими. Что ж, если вверил ей Владыка это в обязательство — она сделает. В конце концов, труда великого в том нет, а если не задумываться над происходящим, то это даже приятно. Ну, а что? Вода теплая, мыло душистое, рядом мужчина, причем приятной наружности… И тут-то стыдливость накрыла ее с головой, видимо, не до конца ее выжгло пламя преисподней. Она впервые в жизни находилась так близко к мужчине, да и атмосфера была располагающей, почти интимной, ее так и передернуло от непонятного чувства.
Сделав над собой усилие, Аврора взяла бальзам, намылила его волосы, помассировала кожу головы, про себя отметив, что белоснежная прядь в его волосах, будто и не ему принадлежала, слишком чужой она выглядела на фоне этой черноты. Как бы то ни было, работу свою она выполняла с усердием, и все это ощущалось таким естественным и привычным, что если бы не терзавшие ее противоречия, она бы непременно удивилась собственной реакции.
Закончив омовение, Асмодей с головой окунулся в воду, вылезая на поверхность. К его молчаливому одобрению, девчонка оказалась предусмотрительной, хоть и опыта не имела. На краю уже лежали и чистые полотенца, и халат свернутый, и масло благоуханное. Подобная услужливость умаслила его самолюбие, а потому от дурного настроения и следа не осталось. На радости этой, рука сама потянулась, чтобы помочь Авроре выбраться из купели, да так и застыла в воздухе. Где-то на задворках сознания зародилось понимание собственного намерения, Владыка так и усмехнулся сам себе, сжав ладонь в кулак и опустив в карман. Вот только этого ему не хватало в своей обители! Пусть весь Ад в Тартарары покатится от реформ и изменений, а в доме у него прежний уклад сохранится. Никакого снисхождения к душам! И точка!
— Уходи, — строго бросил он, опускаясь на кровать, да так и провалился в мягкую перину.
Его голос, в одно мгновение из бархатисто-завораживающего сделался каким-то металлическим и отстраненным, а Аврора стояла в оцепенении, будто на нее ушат ледяной воды вылили. И главное, как ни старалась, не могла девушка понять, что такого она сделала, что так прогневало повелителя. Ведь всю душу в свою работу вложила, а тут такое… Хотя причина была именно в том, что она с душой к решению вопроса подошла, а тут, в Аду такое не положено. Переусердствовала!