Ассистентка антиквара и город механических диковин
Шрифт:
– Признаться тебе в любви или выложить страшную тайну города. Первое тебе выслушивать незачем, а второе у него вытрясет агент Биркентон, когда приедет в Механисбург. Я уже отправил телеграмму. Связь восстановлена, дорога открыта, после обеда мы отправимся в столицу, – отрывисто сообщил Максимилиан и поинтересовался: – Наверное, ты голодна?
– Вовсе нет. Все что мне нужно – это немного свежего воздуха. Максимилиан, я так рада, что ты вытащил меня из тюрьмы! Ночь выдалась ужасной. Давай немного прогуляемся, и я расскажу, что произошло.
– Да уж, будь добра. Хотелось бы услышать твою версию событий.
Аннет заподозрила неладное.
–
Они медленно двинулись вдоль улицы, ведущей к Живому лабиринту.
– Ничего нового на месте обвала я не обнаружил. Вернулся очень поздно. В твоем номере не горел свет, дверь была заперта. Горничная сказала, ты у себя. Решил не будить. Непростительная ошибка с моей стороны. Меня вызвали к бургомистру только утром, – ответил Максимилиан ровно, не выказывая никаких эмоций, но на его лице Аннет ухитрилась прочесть сильное неудовольствие. Да что случилось?!
– Бургомистр поведал о твоих подвигах. Во всех деталях.
– А! – облегченно выдохнула Аннет. – Полагаю, Гильоше врал без отдыха. И что же он такого наговорил?
– Во-первых, обвинил тебя в поломке городского аттракциона «Корабль-в-бутылке». Рассказал, что ты забралась туда без спроса…
– Меня пустила Луиза, ты же знаешь!
–… и включила механизм в каюте.
– Я ничего не включала!
– В каюте есть потайная кнопка за гербом. Полагаю, ты нажала на нее случайно, когда устроила обыск. Мне сообщили, что ты покорежила пару автоматонов, сломала стойку и погнула трубу. Каравелла сильно пострадала. Эти подробности ты от меня утаила. Бургомистр потребовал огромный штраф.
– Да как Гильоше вообще узнал, что там была я? Уж не он ли со своим подельником Швицем загнал меня в ту бутылку?
– Там нашли твое пенсне. То, что ты потеряла на палубе. Луиза, кстати, утверждает, что никакого ключа тебе не давала.
– Вот подлая! Впрочем, она наверняка не соображала, что вытворяла. Знаешь, я ведь поняла, в чем дело. Она...
– Погоди. Я настаивал на твоей версии событий. Далее. По словам бургомистра, ночью ты забралась в лечебницу и нанесла непоправимый ущерб этому захудалому памятнику архитектуры. Выломала из стены историческую надпись, напала на сторожа – то есть Петра, надругалась над городской легендой. Помнится, накануне ты очень хотела попасть туда и намекнула, что готова поступить мне наперекор. Признаюсь, я был несколько обескуражен, когда решил, что свое намерение ты все-таки выполнила.
Аннет была потрясена. Она ждала сочувствия и утешений, и вот что получила. Она схватила его за локоть, заставив остановиться, и громко возмутилась:
– Все было не так!
Максимилиан страдальчески вздохнул. Она от бессилия топнула ногой, спугнув стаю голубей. Голуби взмыли в воздух, продавщица мороженого – бойкая фигуристая девушка – оторвалась от подсчета мелочи и с интересом посмотрела на ссорящуюся парочку.
Аннет, наконец, заметила, что они стояли посреди площади Роз. Едва слышно жужжали механические цветы, тень от шпиля солнечных часов подползала к цифре «одиннадцать». Солнце ослепительно отражалось от медного узора на плитах.
– Послушай, Максимилиан, – произнесла с показным спокойствием. – Я понимаю, все это звучит очень странно. Расскажи мне кто о таких приключениях, я бы сама не поверила. Ожившие автоматоны, Пильщик, черный человек… бред какой-то. Знаешь, – она печально
– Так его, подруга! – задорно выкрикнула продавщица мороженого. – Задай ему жару! Если он твой парень, то должен верить тебе во всем. А если нет – гони его в шею.
Максимилиан сверкнул на продавщицу гневным взором, затем повернулся к Аннет и открыл рот, чтобы что-то сказать, но та перебила его:
– Уйдем отсюда. На нас весь город смотрит. Пока не говори ничего. Выслушай меня, а затем делай выводы.
Они пошли по узкой улочке, что вела к Живому лабиринту. Аннет принялась рассказывать о похищении и ночи, проведенной в лечебнице. Она говорила довольно несвязно, потому что в груди росла тревога и мешала ей блеснуть красноречием. При этом на Максимилиана она старалась не смотреть: боялась, что собьется и разревется, если опять увидит на его лице тень холодного разочарования.
– … думаю, Швиц сбежал, поэтому его видели в городе в то время, когда я еще была заперта в лечебнице вместе с этими двумя ненормальными и призраком-самозванцем. Теперь он удрал из Механисбурга, и кто его нанял – неизвестно, – она закончила рассказ, когда они подошли к входу в лабиринт.
– Отдохнем, – Максимилиан указал на скамью возле пышного розового куста. Аннет опустилась на самый краешек. Максимилиан сел рядом, закинул ногу на ногу и положил руку на спинку скамьи. Побарабанил пальцами по дереву, чертыхнулся вполголоса. Снял кепи, взлохматил пятерней волосы, опять выругался, и лишь тогда немного успокоился.
– На тебя весь город ополчился, – сообщил он, не глядя на Аннет. – Говорят, ты лишила их важных источников дохода. Туристов в лечебницу теперь не привести. Наследники хотели продать каравеллу столичному музею, чтобы погасить часть аренды и отсрочить передачу земель компании Форса, но и этот план ты им сорвала. Я оплатил все штрафы, которые потребовал бургомистр, иначе тебя бы не выпустили так скоро.
– И этому жадюге-бургомистру ты веришь больше, чем мне, – горько заключила Аннет.
Максимилиан секунду помолчал, поиграл желваками, и только затем произнес:
– Разумеется, я верю тебе.
Аннет решила, что ослышалась.
– Что-то непохоже.
– Теперь верю, – поправился Максимилиан. Вздохнул, потер висок и разъяснил с едва скрываемой досадой: – Про похищение я впервые слышу от тебя. Ни бургомистр, ни полицейский об этом не упомянули. Впрочем, были подозрения, что мерзавцы что-то недоговаривают. Однако признаюсь – когда я узнал, где ты провела ночь, был разочарован. На миг решил, что ты меня все же обвела вокруг пальца. Ненавижу, когда врут. Моя жена постоянно изворачивалась, плела ложь, были и другие… любительницы полуправды.