Ассистентка антиквара и город механических диковин
Шрифт:
Полицейский кивнул, Аннет и оккультистов взяли под ручки недружелюбно настроенные горожане и повели наружу.
Глава 23 Из сердца гор прими бесценный дар
Аннет и исследователей потустороннего повели по залитым лунным светом улицам до ратушной площади. Незадачливые охотники на привидений громогласно возмущались. Аннет молчала, лишь механически переставляла ноги и горько вздыхала. Ничего, близок конец мучениям, успокаивала она себя. Скоро придет Максимилиан и заберет ее в гостиницу.
Но пока нелепое представление продолжало идти своим чередом,
Полицейский участок располагался в одноэтажном здании, давно не видавшем ремонта. Раздувшись от чувства собственной важности, Пендельфедер усадил арестованных на занозистые деревянные скамьи, сам занял стол напротив.
Первым делом принялся допрашивать мужчин. Оккультисты спорили, негодовали, грозили оглаской. Полицейский свирепел и не уступал. Он по памяти цитировал подходящие строки из королевского уложения о защите памятников архитектуры и мелком хулиганстве.
В конце концов, стороны пришли к соглашению. Городские власти в лице Пендельфедера милостиво согласились ограничиться штрафом. Эрми и Вальдемар решили покончить с делом немедленно: достали чековые книжки и выписали нужную сумму. Полицейский просиял и спрятал чеки в карман, забыв отдать квитанцию. Затем попросил помощника проводить господ на выход.
Жадно и недальновидно, отметила Аннет. Толстяку стоило вести себя иначе. Не ругаться с нарушителями, а умаслить их в обмен на обещание держать язык за зубами, а журналистское перо под замком. Тогда удалось бы и дальше морочить суеверным туристам голову и драть с них денежки за возможность поглазеть на несуществующего призрака.
– Ну-с, а теперь поговорим с вами, госпожа Вик, – наконец, обратился Пендельфедер к Аннет, и та вздрогнула, вырванная из собственных мыслей. – Боюсь, вы так просто не отделаетесь. Ваши нарушения куда существенней, чем у этих столичных хлыстов. Мне только что доставили записку от бургомистра, — полицейский кивнул на листок бумаги, который несколько минут назад положил на стол его помощник. — Господин Гильоше просит отнестись к вам со всей строгостью. Город предъявляет вам ряд обвинений…
Аннет не верила своим ушам. У нее дух захватило от возмущения, и она целую минуту беззвучно разевала рот, не в силах найти подходящие слова.
— Какие обвинения?! – выдавила она. – Это я жертва! Меня похитили и чуть не убили в вашем городе!
— Обвинения таковы, – Пендельфедер выставил руку и принялся загибать пухлые пальцы. — Нарушение общественного порядка — раз. Незаконное проникновение на территорию памятника архитектуры с причинением ущерба – два. Нанесение телесных повреждений господину Петру Колезвару – три. Ну, и главное…
Полицейский убрал руку и нахмурился.
– - Своими бездумными действиями и подстрекательством вы убили городскую легенду о Железноруком. Ту
Помощник полицейского охнул, а представители общественной дружины возмущенно засопели.
– Это не легенда, а надувательство, – отрезала Аннет. – Вы тут все отъявленные жулики. У меня тоже есть, что предъявить вашему городу.
– Утром разберемся, – полицейский зевнул. – Боюсь, вам придется провести ночь в камере. На это было особое указание бургомистра. Знаете, он вас крепко недолюбливает.
– Немедленно пошлите за господином Молинаро, – потребовала Аннет. – Он оплатит штрафы. Вызовет из столицы своего адвоката…
– Зачем нам адвокат? – развел руками Пендельфедер. – Не надо адвоката. Мы и так все решим. Разумеется, я отправлю записку в «Заводной купидон» и приглашу господина Молинаро. Утром. А пока прошу…
Полицейский встал и кивнул помощнику. Тот потянул Аннет за локоть, чтобы проводить в камеру в конце коридора.
Камера освещалась крошечной лампочкой. На полу и на деревянной койке стояли пустые ящики из-под рассады, в углу – мешки с удобрениями, от которых шел противный запах птичьего помета. В узкой нише притулился жестяной рукомойник и прочие примитивные удобства.
– Здесь давненько никого не держали, – извинился Пендельфедер. – В Механисбурге живут законопослушные граждане. Вот я и использовал помещение под свои нужды… погодите-ка, сейчас наведем порядок. Устроим вас не хуже, чем в «Заводном купидоне».
Он отдал помощнику распоряжение, и через пару минут камера была готова принять постоялицу. В порыве гостеприимства Пендельфедер сбегал к себе домой в соседний переулок и вернулся с теплым покрывалом, подушкой, термической флягой с горячим какао и полудюжиной пирожков.
– Госпожа Пендельфедер просила передать, – пояснил он. – Ну-с, располагайтесь, и не говорите потом, что в Механисбурге не привечают приезжих. Мы с уважением относимся ко всем гостям, даже к тем, кто всячески стремится навредить нашему прекрасному городу. Утром быстренько разберемся с вашим делом, и вы вернетесь в столицу. Надеюсь, вы извлечете правильный урок из произошедшего.
Полицейский вышел в коридор и захлопнул тяжелую дверь. Прогремел ключ, Аннет осталась одна.
В камере было прохладно, от едкого запаха удобрений слезились глаза, но испортить настроение эти обстоятельства уже не могли.
Аннет забралась на койку с ногами, прислонилась спиной к стене и принялась гипнотизировать дверь. Она ждала появления Максимилиана с минуты на минуту. Он должен, он обязан прийти! Он вернулся в гостиницу, увидел, что ее нет, и начал искать. Скоро он ее отыщет, он весь город вверх дном перевернет! Негодяи еще пожалеют, что связались с ним.
Шли минуты, городские часы тихо пробили час, потом два – спаситель не появлялся. Вскоре веки налились свинцом. Клюнув пару раз носом, узница сдалась: зевнула, поплотнее закуталась в покрывало и повалилась на мягкую подушку. Уснула в один миг.