Астроном
Шрифт:
Миша вопросительно посмотрел на учителя.
– Драконова. Виктора Ивановича Драконова.
– А!!! – подражая Киве Сергеевичу, Миша похлопал себя по макушке. – Как я мог забыть! Так это и есть обещанный дракон?
– Не спеши огорчаться. Мой друг, Виктор Иванович не просто дракон, а главный дракон Курганской области. Я бы даже сказал – дракон-теоретик. Иди, иди, не пожалеешь.
Еле сдерживаясь, чтоб не припустить бегом, Миша вышел из лаборатории и аккуратно притворил дверь.
«Что за бред! Главный дракон Курганской области! А какой-нибудь Козленко получается главный козел, Медведев – главный медведь, а Дубинин – главная дубина? Ох, как бы с расчетами
На дверях триста девятой комнаты висела табличка «Кружок ЛА»
Миша замер в нерешительности.
«Что такое ЛА? Логово алхимика? Лаборатория астрологии? Или астрономии? Нет, лучше так: кружок ловцов астероидов!»
Он улыбнулся, и решительно толкнул дверь.
Триста девятая комната оказалась залом. По-видимому, стенки в соседние помещения были выломаны и вместо трех или четырех среднего размера комнат получилась одна большая. Прямо напротив двери висел плакат, явно предназначенный для того, чтобы входивший сразу натыкался на него взглядом. Две птицы, походившие на аистов, держали в клювах трепещущую под ветром полосу ткани с вопросом:
– Нас поддерживают крылья, приподнятые ветром. О человек, копошащийся в пыли, когда же полетишь и ты?
Вопрос Мише понравился. Он огляделся, рассчитывая увидеть Драконова, но в зале оказалось столько людей, предметов, рисунков на стенах и всяческого оборудования, что голова пошла кругом. Прямо под плакатом с аистами сидели на составленных в круг стульях человек десять, еще столько же примостились вокруг. Одни расположились прямо на полу, подложив под себя кипы зеленого материала, похожего на тот, из которого шьют осенние непромокаемые курточки, другие стояли, опершись на спинки стульев, третьи пристроились на верстаках, свесив ноги над полом, осыпанном, точно снегом, блестящей металлической пылью. Пилили, вероятно, алюминиевые трубы: куски этих труб разной длин и собранные в сооружения, похожие на громадные треугольники, стояли вдоль стен.
Со стула из центра круга поднялся человек и подошел к Мише. Было ему лет сорок, русые, начинающие седеть волосы, небрежно зачесанные наверх за несколько шагов, пройденных им от стула до двери, успели рассыпаться, прикрыв лоб. Несмотря на полноту, двигался человек легко и споро, во всяком жесте чувствовалось удовольствие – ему нравилось ходить, улыбаться, резким движением руки возвращать на место чуб. Серые глаза изучающе обежали Мишу, человек улыбнулся и, протянув руку, спросил:
– От Кивы Сергеевича? Миша Додсон?
Миша кивнул и вложил свои пальцы в протянутую ладонь незнакомца. Руку тот подал не совсем обычно, не так, как это делали остальные люди, с которыми Мише приходилось обмениваться рукопожатиями. Те протягивали ладонь прямо, словно пытаясь воткнуть в Мишу сложенные вместе пальцы, этот же подал ее ладонью кверху, так что Мише осталось только прикрыть ее своей. Выглядело такое рукопожатие куда доверительнее.
Лицо у незнакомца было самым заурядным, даже простоватым, точно у колхозников, которых Миша видел в деревнях, во время школьной экскурсии по Курганской области. Но простоватость этого лица не выглядела недостатком. Внутренняя энергия согревала и оживляла его, придавая теплоту и наполненность каждой черточке. Нос, немного похожий на картофелину, высокий лоб, покрытый сеточкой продольных морщин, тонкие губы, небольшие оттопыренные уши, гладкая, тщательно выбритая кожа. Одно лишь чуть настораживало: слегка приспущенные, надменно выгнутые
– От Кивы Сергеевича? – переспросил незнакомец, не выпуская Мишиной руки.
– Да.
– Вот и славно. Меня зовут Виктор Иванович. Драконов, Виктор Иванович. Заходи, присаживайся. У нас тут разбор полетов. Ребята вернулись из Верхнего Уфалея. Послушай, помотай на ус. А поговорим после. Лады?
Драконов усмехнулся так приветливо, что у Миши сразу потеплело на сердце. Он кивнул и стал озираться, высматривая место.
– Сюда, сюда, – позвал Драконов и подвел к своему стулу.
– Садись. Ты гость, а гостям всегда почетное место и уважение. А я, – он выхватил откуда-то туго набитый вещмешок, – я тут устроюсь.
Он ловко смял вещмешок, превратив его в подобие пуфика, и уселся, широко расставив ноги.
– Продолжай, Валера.
Парень лет двадцати пяти, с зауральским, усеянным веснушками, плоским лицом, и небрежно приглаженной шевелюрой, картинно потер ладони и причмокнул, словно собираясь приступить еде. Был он румян, серые, широко расставленные глаза искрились предвкушением. Благодушно зыркнув на Мишу, прервавшего своим появлением его рассказ, он еще раз смачно причмокнул крупными, готтентотовскими губами, и продолжил повествование.
– Ну вот, добрались мы до Уфалея часам к пяти. Темно, ветерок задувает, градусов, думаю, минус пятнадцать. Ну, выгрузились из «Икаруса», пока вытащили мешки с аппаратом, водила совсем извелся. В двери дует, несет порошу, а у нас двухметровые распорки никак не вылазят. Уж как мы их в Кургане засупонили без всяких проблем, на одном энтузиазме, ума не приложу.
Ну, вылезли, автобус укатил, стоим, озираемся. Темно, зябко, хоть в «Икарусе» не лето, но после его салона понаружи совсем скучно. На столбе фонарь скрипит, туда-сюда, туда-сюда – ведет в одиночку бой с темнотою. И словно говорит нам: держитесь, ребятки, у вас тут первая ночь, а у меня таких уже сотни. Коли я выдержал, так и вы не пропадете.
У Санька и Степы настроение упало до полного нуля, тогда я понюхал ветер, и говорю: – ребятки, а ведь это обнадеживающий юг, два-три метра в секунду. Если он задержится до завтра, то более роскошной шары трудно ожидать.
Приусохшие было орлы расправили крылья, взвалили на себя весь сопутствующий груз и начали играть в караван. За песок работал снег, за верблюдов – пилоты курганского ЛА, а в мешках что-то позванивало, постукивало, наподобие колокольчиков. В общем, минут пятнадцать мы согревались путем перемещения тяжестей в неизвестном направлении, пока не попалась навстречу добрая старушка «божий одуванчик». Тулуп до пяток, голова шалью закутана, на ногах валенки. Экипирована бабуся как надо
– Бабуленька, – спрашиваю, – а не подскажите, где тут в вашем славном городе-герое стадион располагается?
– Чо, побегать захотелось? – не без ехидства спрашивает бабуля.
– Да, – отвечаю, – готовимся к соревнованиям. Не созданы мы для легких путей.
– Тогда поворачивай обратно, – говорит бабуся, – и пили, посюдова, к фонарю, видишь, во-о-о-н там болтается, аккурат перед входом на стадион.
– Да ты чо, бабуля! – возмущается Санек. – Мы оттедова и причапали.
– А теперича заворачивай оглобли, – продолжает бабуля. – Готовься к соревнованиям, внучек. И вообще, я тебе не бабуля, и инструктор Челябинской группы дельтапланеристов, Макарова Вероника Ивановна.