Ася
Шрифт:
Жуткий запах — здесь тяжело дышать. Дым стоит столбом, а занавес в ворота ада, видимо, пока опущен. Кто-то курит? Курит в женском туалете? Господи, какое неуважение к посетителям этого заведения. Терпеть не могу курящих женщин… Нет-нет, делать кому-либо замечания, акцентируя внимание на том, что, по сути дела, меня вовсе не касается, не в моих привычках и годами отработанных манерах. В неосвещенном углу женского туалета стоит какая-то фигура. Табачный дым с ног до головы окутывает ту, которая хотела бы остаться незаметной. Я вижу, как поднимается ее рука, чтобы сделать одну важную затяжку, а после выпустить изо рта и носа
— Извините, — отвернувшись от женщины в дыму, прохожу в свободную кабинку.
Знакомые туфли и небольшой разрез на интересно скроенной длинной юбке, тонкий золотой браслет, обручальное кольцо на безымянном пальце и стойкий аромат духов, который не забить едучим никотином. Это же она! Женщина, от которой стынет в жилах кровь.
— Оля?
— Угу, — я слышу, как она причмокивает, когда затягивается, и щелкает языком, когда выпускает сигарету.
— Вы…
— Там свободно, Ася. Я Вас посторожу. Здесь никого нет. Только Вы и я. Все нормально.
Современное общество, в котором подобное поведение разрешается, обречено на вымирание. Какие дети Юрьевым, если жена Романа дымит, как паровоз?
— У Вас все хорошо? — торможу возле нее, почти касаясь длинным рукавом закрытого плеча своим плечом. — Вы чем-то расстроены?
— Устала. Не люблю подобные сборища. Я не общительный человек, да и настроения нет, а мой муж решил, что выход в свет поспособствует моей социализации, — она громко прыскает. — Я ведь не дикарь, Ася, и социальный человек. Отвратительно, как приглашенные льстят Вашему мужу, хотя многим Костя отказал в своих услугах, потому что находил в их проектах серьезные нарушения и полные несоответствия имеющимся ГОСТам. Мерзость!
— У него есть враги?
— Скорее, обманутые и теперь заискивающие клиенты. Красов всегда предлагал иные выходы из сложившихся не в пользу заказчиков обстоятельств, но на это, как правило, требовались дополнительное время и сверх установленной сметы финансовые средства. Красов топит за клиента и его желания, но и себя подставлять не будет. Репутация фирмы и ее директора — превыше всего. А богачи не торопятся делиться тем, чем обросли, пока накапливали страховую на случай ядерной войны финансовую подушку. Чем ты богаче, тем жаднее. Им и надо бы, и даже хочется, но всегда что-то от нужной благотворительности останавливает. Знали о таком?
Конечно. Я ведь не из другого измерения и прекрасно знаю, что в этой жизни покупается и продается, и какой ценой.
— Ему угрожают? — набычившись, шиплю.
— Нет, — стряхивает пепел в блюдце, служащее пепельницей. — Я не о том.
— Извините, — наконец-то захожу в кабинку и, закрыв за собой дверь, обращаюсь к фарфоровой чистой вазе своим лицом.
Об этой женщине я ничего не знаю, но почему-то не ставлю под сомнение ее слова про то, как моему мужу льстят, заискивают и покупают его внимание. Например, эта Инга.
«Костя ей не рад!» — пока разматываю рулон с одноразовыми сидениями, прокручиваю очевидные выводы, которые посетили мой разум после того, как мы друг другу были с ней представлены. — «Она пришла на праздник без приглашения или все-таки кто-то же сюда ее позвал? Фролов! Этот Александр, который всех задрал!».
— Здесь две кабинки? — кто-то, видимо, сюда вошел.
— Одна, — тихо отвечает Ольга. — Там занято. Но Вы будете следующей, я не претендую.
— Я Инга Терехова.
—
Наверное, они друг другу протягивают руки, пожимают их, потряхивают сцепкой над серым кафелем, а после отпускают, отходят и вытирают вспотевшие ладони о бедра или грудь.
— Юрьева? Очень знакомая фамилия.
— Роман Юрьев — мой муж. Я работаю на Красова. Мы, — хмыкнув, исправляется, — мы работаем! Я буду вести Ваш проект, Инга. Простите, не знаю Ваше отчество.
— Вот и хорошо. А я могу обращаться к Вам просто по имени?
— Не возражаю, — Юрьева глубоко вздыхает, затем закашливается и очень грубо выражается, но тут же просит у собеседницы прощения. — Сигареты мужа. На свои денег пока нет.
— А-а-а! — протяжно стонет Инга.
И все? Их разговор закончен? До меня доносится, как кто-то подходит к раковине, открывает кран и пускает воду, совершенно не экономя на подаче. Уверена, что струя бьет по холодной чаше и отскакивает по сторонам, забрызгивая ту, которая не удосужилась вспомнить о том, что это тоже деньги и ресурс, особо ценный в некоторых наших городах и даже зарубежных странах.
На ластовице чисто, без выделений или еще каких проблем, но низ живота болит, спазмирует и диким образом горит. Разглаживаю тяжелую ткань, одергиваю юбку и, вернув на место тонкую бретельку, нажимаю кнопку слива. А выйдя из кабинки, я снова натыкаюсь на подпирающую стену Ольгу.
— Вас что-то беспокоит? — внезапно спрашивает у меня. — Вы поранились?
— Нет, — расставив руки по сторонам, отхожу от двери и освобождаю место Инге, подплывающей к тому же месту. — Уже свободно, — бухчу себе под нос и, отшатнувшись, уступаю ей дорогу.
— Увы, — с издевкой хмыкает. — Если бы… Да не беда… Вопрос времени и подходящего места.
— Прошу прощения? — останавливаюсь на полпути к овальной раковине. — Вы что-то хотели сказать?
— Нет. Позволите?
Да ради Бога! Скривив лицо, прислоняюсь животом к бортику раковины. Кран очень необычный: повернуть, покрутить, нажать, возможно, сплюснуть?
— Вверх и чуть-чуть направо, тогда будет вполне комфортная температура воды. У Вас что-то болит? — становится со мною рядом Ольга.
— Немного устала, и отсутствующий сыночек беспокоит. Хочу домой. Детка впервые остался без меня. Костя сказал, что это ненадолго, а мне кажется, что прошла уже вечность. Тимка треплет нервы нянечке, как маленький принц. Понимаете? Это как-то… — переминаюсь с ноги на ногу, подтягивая плечи к ушам.
— Не страшно! Уверена, что кандидатура женщины была неоднократно проверена, прежде чем поменяла статус на «одобрена». К тому же, я не удивлюсь, если перед тем, как подойти к Вашему малышу, дамочка посетила полиграф. Юрьев умеет выбивать правду. Контрразведка в этой фирме поставлена на самый высший уровень. Там приоритет «Ультра»! А Рома — прирожденный дознаватель. Жестокий палач-ч-ч-ч! — шипит последнее и сразу осекается. — Не обращайте внимания на мои слова. Но этот навык у него приобретен во времена его ментовского прошлого. Допросы с пристрастием дают о себе знать, — как зло, да еще о «горячо любимом» муже! — Просто скажите Косте, что хотели бы вернуться домой. Даю гарантию, что он схватится за эту идею всеми четырьмя конечностями. Несмотря на свой образ жизни и привлекательную внешность, Красов — абсолютно не публичный человек. По-моему, он все это терпит ради Вас.