Атаман Платов
Шрифт:
Как видно, Евгений Лабом был впечатлительным человеком и умел найти подходящие слова для выражения эмоций, вызванных «раздирающим душу зрелищем». Только вряд ли можно признать его объективным. Как в обозе отступающей армии оказались женщины и дети? Кто оставил на берегу тех, кому «слабость помешала переправиться» через Вопь? Уж не мирных ли путешественников ограбили казаки и разделили между собой их багаж?
Впрочем, ради справедливости надо признать, что генетически присущая казакам страсть поживиться за счет противника (и не только противника, но порой и мирного обывателя) нередко брала верх над интересами
Не имея возможности тащить за собой отбитое у неприятеля добро, казаки сбывали его торговцам или местным жителям. Поэтому у мест продолжительной стоянки войск стихийно возникали торжища.
«Мой лагерь походил на воровской притон, — вспоминал А. X. Бенкендорф. — Золото и серебро в этом лагере обращалось в таком изобилии, что казаки, которые могли только в подушки седел прятать свое богатство, платили тройную и более стоимость при размене их на ассигнации». Он не сомневался даже, что вся добыча, взятая французами в Москве, досталась донцам. А это значит — от 10 до 15 тысяч повозок!
Кое-что перепало донцам и после победы над корпусом вице-короля. Однако, по свидетельству современника, смоленского крестьянина Кирея, атаман приказал «попалить» все отобранное у неприятеля добро, «а казаков послал догонять и бить французов, и сам поехал за ними».
В бою у переправы через Вопь неприятель потерял еще 23 пушки, «множество» убитыми и утонувшими в реке, а пленными столько, что «за скоростью преследования верного счету им сделать» не удалось. Матвей Иванович был доволен. Он поздравил Михаила Илларионовича «с победою, и с победою редкою». Главнокомандующий отреагировал на рапорт атамана в тот же день.
М. И. Кутузов — Александру I,
27 октября 1812 года:
«Всемилостивейший Государь!
Генерал от кавалерии Платов с некоторого времени оказал давнюю свою ревность и действовал неустрашимо при всей своей болезни. Кажется, что верх его желаний есть титло графское.
Всемилостивейший Государь, Вашего Императорского Величества всеподданнейший
Князь Голенищев-Кутузов».
Получив это представление главнокомандующего, император начертал на нем: «Уже исполнено».
28 октября авангард А. Д. Мартынова переправился через Вопь и двинулся за отступающим противником, правда достаточно размеренным шагом. На подступах к Духовщине корпус Богарне был атакован бригадой В. Д. Иловайского из отряда В. П. Голенищева-Кутузова. Неожиданное появление в тылу новых казачьих полков, недавно пленивших генерал-аншефа Сансона, вызвало смятение в рядах неприятеля. Но вице-король, сохранивший хладнокровие, построил свою гвардию в каре и заставил донцов очистить дорогу в город.
4-й корпус французской армии вошел в Духовщину. В надежде получить новые повеления Наполеона и дать отдых уставшим войскам Богарне стал готовить город к обороне,
27 октября Кутузов сообщил Александру I о неутомимой деятельности Платова и неодолимом желании его получить титул графа. Через два дня император подписал соответствующий указ и известил о том самого атамана. За столь короткий срок представление главнокомандующего конечно же не могло дойти до Петербурга. А это значит, что Платов, как мы уже говорили, удостоился высочайшей награды за прежние заслуги — как в организации казачьего ополчения, так и в достижении первых побед казаков после перехода армии в контрнаступление.
29 октября Матвей Иванович остановил войска своего корпуса на отдых в слободе Ольховская. Потребовав перо и бумагу, он сел за стол, чтобы написать рапорт главнокомандующему, хотя после последнего донесения, отправленного несколько часов назад с сотником Кузнецовым, ничего нового сообщить не мог. Однако же, поразмыслив, резонно решил, что лишний раз напомнить о себе тоже не вредно. И неуверенной рукой малограмотного человека с большим трудом начал полную чувств фразу:
«Донские казаки, подобные орлам, несмотря на несносную холодную и снежную погоду, с верноподданическим рвением к службе всемилостивейшего государя нашего и к защите любезнейшего Отечества по велениям ко мне Вашей Светлости нападают на неприятеля, поражают его на каждом шагу стремительно, что будет известно и впоследствии…»
Надо сказать, что Матвей Иванович довольно часто задумывался над тем, какой след оставят в истории его казаки, а потому считал своим долгом информировать дежурного генерала штаба армии и самого главнокомандующего о каждом значительном успехе своих воинов. К сожалению, не все его рапорты содержат важные для исследователя подробности.
Из приказа М. И. Кутузова по армии от 29 октября 1812 года:
«…После таковых чрезвычайных успехов, одерживаемых нами ежедневно и повсюду над неприятелем, остается только быстро его преследовать, и тогда, может быть, земля Русская, которую мечтал он поработить, усеется костьми его.
Итак, мы будем преследовать неутомимо. Настает зима, вьюги и морозы; вам ли бояться их — дети Севера! Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов. Она есть надежная стена, о которую все сокрушается».
Появление этого приказа было вызвано победами казаков над войсками Евгения Богарне. Готовясь к решающим боям, Кутузов стремился увлечь армию примером героев Платова.
Богарне, войдя в Духовщину, узнал, что французские войска оставили Витебск. Необходимость пробиваться на соединение с Виктором отпала. Вскоре он получил приказ Наполеона форсированным маршем идти на Смоленск. Маршал назначил выступление в ночь с 30 на 31 октября. Но несколько раньше, в 10 часов вечера, сюда подошли главные силы Платова и сразу же открыли огонь по врагу. Вице-король зажег город и поспешно стал отступать, надеясь спасти остатки своего корпуса.