Атаман Платов
Шрифт:
Ней бросил в бой две колонны пехоты, подкрепив их девятью пушками. Но и Платов предпринял ответные меры. Он усилил Кайсарова егерями 1-го полка из бригады Грекова и пустил в атаку почти всех казаков донского корпуса. Неприятель был поражен, опрокинут и отброшен на правый берег Днепра. Весь путь отступления французов, по свидетельству современника, был завален трупами. Так что Матвей Иванович, похоже, успел и выспаться, и опохмелиться, и распорядиться.
«Перепалка продолжалась до самой ночи. Потеря неприятельская весьма велика, — доносил Платов Кутузову, — с нашей же стороны убито и без вести пропало 20 егерей и один казак, а ранено казаков 8, егерей 9 человек».
Платов, конечно,
4 ноября покинули город остатки корпуса маршала Даву. Платов же, призвав корпусного священника, приказал ему отслужить перед смоленскими церквами благодарственный молебен всемогущему Богу с пушечной пальбой и криками «ура!» за здравие государя императора.
В ночь на 5 ноября Смоленск оставил арьергард Нея. Но прежде маршал распорядился сжечь город и разрушить наиболее значительные здания, стены и башни. Начались «многоместные пожары». После полуночи прогремели первые взрывы. «Три тысячи пленных французов, смотревших на это позорище стоя на коленях, в оцепенении, сложа ладони перед грудью, возопили: "Горы и холмы, падите на нас и скройте от лица Судящего наше срамное геройство!"»
Перед тем как пуститься в погоню за отступающим противником, Матвей Иванович назначил комендантом Смоленска майора Александра Захаровича Горихвостова, подчинив ему 20-й егерский полк и сотню донских казаков, особо отличившихся при освобождении города и больше других уставших. Но их командира Паисия Сергеевича Кайсарова атаман оставил при себе, ибо безмерно ценил его за «отличную храбрость и способности к действиям».
Утром 5 ноября вслед за отступающим арьергардом маршала Нея двинулся к Красному казачий корпус атамана Платова. Кутузов, изъявляя донскому герою свою «искреннюю признательность за действия» минувших дней, «покорнейше» просил и «впредь употреблять все средства для нанесения вреда неприятелю».
Глава двенадцатая
ГРАФ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
От Смоленска до Березины
В то время, когда реорганизованные в Смоленске французские войска покидали город, главные силы русской армии продолжали осуществлять «диагональный марш» от Вязьмы через Ельню на Красный, где Кутузов надеялся отрезать и «заставить сдаться» хотя бы один из корпусов противника. Судя по всему, на большее он не рассчитывал, коль решающее поражение неприятелю задумал нанести у Борисова на Березине, куда должны были подойти Витгенштейн и Чичагов: первый с севера, второй с юга.
В течение трех дней, с 4 по 6 ноября, у города Красного порознь были практически полностью уничтожены остатки корпусов Богарне, Даву и Нея. Наполеон потерял здесь более 19 тысяч пленными и 209 орудий. Погибших никто не считал, но историки оперируют цифрами от 6 до 10 тысяч — правда, неизвестно, из каких источников извлеченными. Потери русских исчисляются в 2 тысячи убитыми и ранеными.
После последнего боя под Красным, когда Кутузов принимал трофейные знамена, среди которых были и за Аустерлиц, командир полка Московского ополчения Посников, выражая общее чувство гордости за старого полководца, воскликнул:
— Ура спасителю России!
— Ура! — пронеслось по всему войску. Кутузов встал и сказал:
— Полноте,
Прославленный вождь знал цену русскому солдату. Но и себе тоже. В письме к жене он рассуждал:
«Сегодня я много думал о Бонапарте, и вот что мне показалось. Если вдуматься и обсудить поведение Бонапарта, то станет очевидным, что он никогда не умел или никогда не думал о том, чтобы покорить судьбу… Бонапарте неузнаваем. Порою испытываешь соблазн поверить в то, что он уже больше не гениален.
Проклятия армии этому человеку, когда-то великому, а теперь ничтожному, поистине ужасны. Меня уверяют даже, что, проклиная его, благословляют мое имя за то, что я сумел справиться с таким чудовищем».
Признанием заслуг фельдмаршала перед Отечеством было повеление государя именовать князя Кутузова Смоленским.
«Вот еще победа!.. Бонапарте был сам, и кончилось, что разбит неприятель в пух» — так считал Кутузов. Впрочем, были и другие мнения…
Наверное, победа могла быть более значительной. Но и цена ее была бы иной. Здесь, как говорится, ни убавить, ни прибавить ничего нельзя. Кутузов слишком дорожил жизнями солдат, чтобы искать себе славы, и без того великой.
В то время, когда корпус Нея терпел бедствие под Красным, Наполеон с армией спешно отходил к Орше. Некий Трион, отступавший вместе с императором, вспоминал:
«Оригинальное зрелище всевозможных одежд представляла эта длинная колонна призраков. Все мундиры армии были перемешаны. Радом с шелковыми, всевозможных цветов шубами, отороченными дорогими северными мехами, помещалась фигура в пехотной шинели или кавалерийском плаще. Головы были плотно закутаны и обмотаны платками всех цветов, оставляя отверстия только для глаз. Самым распространенным видом одежды было шерстяное одеяло с отверстием посредине для головы, падавшее складками и покрывавшее тело. Так одевались по преимуществу кавалеристы, так как каждый из них, теряя лошадь, сохранял попону; попоны были изорваны, грязны, перепачканы и прожжены, одним словом, омерзительны. Так как люди уже три месяца не меняли одежды и белья, то их заедали вши».
В погоню за Наполеоном Кутузов отправил отряды Бороздина, принявшего командование над казаками Орлова-Денисова, Ожаровского, Давыдова и Сеславина. Всем было приказано «тревожить французов, как можно более, наипаче в ночное время».
И тревожили, не давая покоя ни днем ни ночью. «При первом крике: «Казаки!» — перелетавшем из уст в уста вдоль всей колонны с быстротою молнии… все ускоряли свой марш, не справляясь, есть ли в самом деле какая-либо опасность».
7 ноября Кутузов сформировал еще один авангард под началом Ермолова. Он должен был установить связь с атаманом Платовым и согласовывать с ним свои действия. Отправляя генерал-майора принимать авангард, Кутузов наставлял его:
— Голубчик, будь осторожен, избегай случаев, где ты можешь понести потерю в людях! Днепр не переходи. Переправь часть пехоты, если атаман Платов найдет то необходимым.
— Ручаюсь за точность исполнения, — сказал Алексей Петрович, крестясь, но, по его собственным словам, «тогда же решил поступить иначе».
Платов, оставив Смоленск, с 15 полками своего корпуса двинулся к Дубровне, рассчитывая перехватить неприятеля, отступавшего к Орше. В пути он задержался, увлекшись истреблением отдельных частей французской армии, отрезанных после боя при Красном. Атаман шел правым берегом Днепра через села Катань и Гусиное, близ которых «прибрал к рукам разбродные партии противника» общим числом более 3 тысяч «оголодавших и оборванных душ». Среди них оказался обер-провиантмейстер Наполеона генерал Пюибюск.