Атаман. Воевода. Новая Орда. Крестовый поход
Шрифт:
Пряча недобрую ухмылку, Вожников картинно расставил в сторону руки:
– Берите все, жизнь только не трогайте.
– Верно мыслишь! – довольно кивнул кривоносый. – Давай полушубок снимай. Добрый полушубок, медвежий, мне как раз впору придется.
Пожав плечами, Егор проворно скинул полушубок, подошел ближе, протянул, и:
– Носи, мил, человек, на здоровье!
…и – прямым в переносицу!
Хороший такой джеб! Бухх!!!
Оглоед обмяк тут же – вот буквально только что высилась гора мышц, и вдруг – сразу! –
Туда и дорожка! Но оставался еще и второй. Ага, вот он – с ножичком. Егор быстро подхватил упавший к забору кистень, завертел, идя на мордастого, и, приблизившись до трех шагов, швырнул… все равно куда. Лиходей на секунду отвлекся, отмахнулся, пригнулся…
И получил апперкот в челюсть! Славный удар, славный – чистый, действенный – Егору самому понравился, да и тренер бы похвалил, жаль, не видел.
Стукнувшись затылком об забор, толстомордый медленно сполз вниз по доскам.
– Ловко ты их, господине Егорий!
Вожников поднял голову, увидев в конце проулка тощую фигуру Федьки. Удивился:
– Ты как здесь?
– Тоже в город подался, – меланхолично пожал плечами отрок. – Хотел было с тобой, господине, да постеснялся спроситься.
– Ишь ты…
– Господине, пасись!!!
Выкрикнув, Федька бросился на Егора, толкнул в грудь… оба упали, просвистел над головами с силой пушенный нож, воткнулся в забор, задрожал зло.
– Смотри-ка, в себя пришел! – вскочив на ноги, Егор с неприязнью глянул на крючконосого детину.
Тот уже встал, кривился, но, увидав, как Вожников поднимает упавший в черный подзаборный снег кистень, счел за лучшее спешно ретироваться. Сбежал, гад, бросился прочь со всех ног, и это после нокаута!
– Однако силен, братец, силен, – с каким-то уважением вымолвил молодой человек, и, посмотрев назад, столь же удивленно поинтересовался: – А где, кстати, второй-то?
– Да уполз давно, – подсказал Федька. – Если хошь, так мы его быстро догоним.
– Черт с ним, – Егор махнул рукой и подмигнул отроку. – Спасибо, Федор, вижу, ты парень глазастый.
Парнишка смущенно моргнул:
– Так не будем за лиходеем гнаться?
– Не будем. На что он нам? Мы, Федя, лучше сейчас в церковь пойдем. Самое время.
В тот самый храм и зашли, что располагался поблизости – деревянный, с сияющим золотистым крестом. Внутри было благостно, кругом горели свечи, строго смотрел с большой иконы Иисус, с неизбывной добротой взирала на молящихся Богоматерь. Иконы помельче изображали особо чтимых святых – Георгия Победоносца, Николая Угодника, еще кого-то, кого именно – Егор не знал, а спросить у Федьки стеснялся.
А потому стоял, да, периодически крестясь, молился, уж как умел:
– Господи, дай мне силы все воспринять, выстоять и, самое главное, дай надежду вернуться. Туда, к прежней своей жизни,
Строго смотрел Иисус. Поигрывал копьем Георгий Победоносец. Николай Угодник вскинул руку в благословении…
– Господи и вы, все святые – помогите же… помогите… хотя бы для начала – все здесь понять и принять.
Оба, Егор и Федька, пробыли в церкви где-то с полчаса или чуть больше. Отрок молился истово, бухался на колени, плакал, что-то просил…
– Еще бы свечки поставить, – тихо промолвил Вожников. – Да жаль, денег нет.
– Денег-то, господине Егорий, на них и не нужно. Пула или полпирога хватит, вона, – Федька подкинул невесть откуда взявшуюся на ладони монетку из позеленевшей меди. – Сейчас у дьячка куплю.
Поставив свечки, кому – за упокой, кому – за здравие, помолились еще немного, вышли и, повернувшись на паперти, перекрестились, отвесив глубокий поклон.
– Ну, что – теперь в корчму, господине? Или у тебя какие другие дела есть?
Егор грустно улыбнулся:
– Нету никаких таких дел, Федя. Пошли покуда в корчму, а там… там видно будет.
Солнце клонилось уже к закату, цепляясь на холмах за черные вершины сосен. Тянулись по городу длинные темные тени, сгущались, фиолетились сумерки, лишь крест на маковке храма все так же сиял, озаренный оранжевыми лучами заката.
– Ворота закрывают в детинце, – услыхав донесшийся откуда-то мерзкий достаточно громкий скрип, прокомментировал Федька. – В корчме вечером поснедаем?
– Думаю, что да, – Вожников рассеянно повел плечом. – Неужто Борисычи пожадничают?
– А Борисычи – они завсегда с нами будут? – отрок тут же задумался и уточнил: – То есть мы с ними.
– Не знаю, – честно признался Егор. – Думаю, нет, уйдут, куда им надо. Да мы уж как-нибудь и без них проживем, верно?
– Верно! Ватажку с Антипом соберем – чего не жить-то? Главное, чтоб людей поболе.
Федька радостно засмеялся, в светлых глазах его заиграли багряные остатки солнца.
Ишь ты, ватага! Вожников снова задумался, не обращая внимания на промокшие ноги – лужи кругом, все-таки – весна! Что и говорить – апрель, звенит капель. Даже здесь, на севере, скоро реки вскроются, пройдет ледоход, спадет водица, пути-дорожки высохнут, вот тогда и…
А тогда – куда? Ему-то, Егору, все равно абсолютно, что здесь, в Белоозере, что в каком-нибудь другом месте. Раньше хоть было занятие – шли. А теперь что? Что делать и чего возжелать?
На постоялом дворе к вечеру оказалось людно до такой степени, что буквально не протолкнуться. В корчме за столами свободных мест не было, все скамейки да лавки забиты полностью – кто-то уплетал за обе щеки щи, кто-то лакомился пирогами, большинство же тупо хлебало медовуху, время от времени закусывая квашеной, уже почерневшей капустой.