Атавизм
Шрифт:
Он посмотрел на меня странным многозначительным взглядом. Что-то он там себе думал, эмоции его качались словно океанические волны. Конечно, я догадалась, что он уже увлекся мной, но размышлять об этом, как о свершившемся факте, было несамокритично. А, кроме того, я еще не знала – хочу ли я всего этого, или нет. Все было слишком сложно.
Мы позавтракали, принесенным слугой холодным мясом и грибами. Хлеба я не видела уже третью неделю, и удивлялась, что же здесь за традиции питания такие? Орки практически не употребляли растительной пищи. На мой вопрос Янтарь удивленно ответил, что зима только началась, и соленые овощи будут только тогда, когда день сойдет на нет, и солнце скроется за тучами. Я ничего не поняла и осталась в недоумении. После завтрака мы немного побродили по городу, коротая
Дом совета походил на сервант чистоплотной хозяйки. Вернее, на его содержимое: множество помещений и башенок, оплетенных белыми решетками, казались промытыми графинами и перевернутыми хрустальными рюмками. Сегодня было ясно, и солнце нестерпимо слепило глаза, отражаясь и от снега и от блестящих зданий. На площадке перед входом в огромный прозрачный пузырь красовалось белое дерево, с ветвей которого спускались, позванивая на ветерке бесчисленные нити разноцветных бусин.
– Вечное Древо! – сказал Лесник, совершая сложный жест рукой.
Янтарь тоже проделал это движение, и мы прошли внутрь здания. Миновав пару залов, с охранниками, державшими наизготовку внушительные топоры, мы вошли в огромное гулкое помещение. Это напоминало зал для пресс-конференций: в центре, на небольшом подиуме, разместился «президиум», а прямо перед ним был установлен овальный стол, за которым сидело двенадцать старых, убеленных сединами орков, вдоль стен на лавках были орки помоложе. Все это собрание уставилось на меня, во все глаза, я почувствовала, что краснею, точно провинившаяся школьница, сердце колотилось. Пока Лес говорил какие-то слова, представляя меня, я смотрела в центр президиума, где восседал высокий старик. Голова его была совершенно лысой, изборожденное морщинами темно-зеленое лицо покрывали старческие пятнышки, некогда мощные руки, теперь, походили на лапы большой птицы. Они были сложены на рукоятке резной клюки, и Деда походил на старого плешивого кондора. Всмотревшись в его лицо, я поняла, что о старческом маразме не может быть и речи: так ясно и умно смотрели на меня большие светло-карие глаза.
– Приветствуем тебя, колдунья Мара Линк с планеты Земля. Мы рады видеть тебя в добром здравии! – сказал Деда полнозвучным голосом и по-доброму улыбнулся. – Садись дитя, садись и ничего не бойся, мы не враги тебе!
Он указал на место за столом, прямо напротив себя. Лес и Янтарь разместились по обе стороны от меня. Деда чуть повернулся и тихо сказал что-то в сторону. Только сейчас я заметила, что позади трона стоит человек в белом одеянии. Он наклонился, слушая орка, и из-под капюшона на меня плеснул его взгляд, серый и холодный, как зимнее море. Он поклонился, и прошел за трон в глубину «сцены», что-то говоря в приоткрытую дверь. Я почувствовала, Янтарь напрягся, от него исходили волны неприязни, я догадалась, что это и есть тот самый Таго Иней. Деда повернулся и снова, улыбаясь, посмотрел на меня.
– Напитки подадут сейчас. Я знаю, что тебе нужно подкрепить силы после болезни.
Действительно, сейчас же принесли кувшины и высокие бокалы. Таго снова занял свое место чуть позади трона. Янтарь налил мне бокал, и я взяла его, прихлебывая мелкими глотками, чтобы как-то отвлечься от пристального внимания множества глаз. Лесник докладывал, точно повторяя заученный урок, и отвечал на вопросы о походе, и битве у реки, потом расспрашивали Янтаря, а затем слева встал Рис, которого я даже и не заметила. Потом пришла моя очередь. Я уже немного успокоилась, получив большое удовольствие от моего питья, ведь это был сладкий и чуть терпкий ягодный сок. После трехнедельного питания одним мясом, он казался мне божественным нектаром! Я бодро начала рассказ о моем пленении, и уже дошла до потасовки на речке, как снова потерялась, заметив, что человек за троном пристально смотрит на меня. Мыслей его я не смогла разобрать, но то,
– Можно задать вопрос и мне? – раздался вдруг голос из-за трона.
Фигура в белом вышла вперед. Человек откинул с лица глубокий капюшон. Он был красив, этот Таго, очень красив! Правильное лицо, высокие скулы, идеальный лоб, твердая линия подбородка, четкий контур плотно сжатых губ. Грива его была словно мех «чернобурки»: блестящие пряди оканчивались серебристыми кончиками, отчего голова казалась покрытой инеем. Жесткое его лицо казалось бы застывшим, если бы не его глаза. О, это было его главное украшение! Серые, живые, меняющиеся, точно волны, глаза эти притягивали, хотелось глядеть в них снова и снова! Но, к сожалению, вся эта красота, его глаза, его ловкое тело с играющими под одеждой мышцами, его голос с мужественной хрипотцой, все это было враждебно мне! Я внутренне вздохнула, и напомнила себе, что всю жизнь недолюбливала красавцев, что все они избалованные нахалы и самовлюбленные наглецы, считающие, что все должны вешаться им на шею, заглядывать в глазки и потакать любым их капризам. А этот, кроме того, хоть и был высокого, для человека ростом, но среди орков казался шибздиком, что, видимо, его всю жизнь задевало. Подумав обо всем этом, я позлорадствовала про себя, и почувствовала спортивную злость. Ты думал, что я растаю, и превращусь в лужицу у твоих ног? Ага, щас! Я посмотрела прямо на него, придав своему лицу скучающее выражение. Он продолжал, глядя на Лесника:
– Вы все разговариваете тут с ней, – он кивнул на меня, – задаете разные вопросы, почему же вы не подумали о главном вопросе: может она совсем не та, за которую себя выдает! Почему вы так уверены, что она колдунья? Может она просто полковая девка, которая чем-то не угодила поланской солдатне? Нравы их вам известны, они вполне могли потопить любого, кто им не по нраву!
– Да, что ты говоришь, Иней, я совершенно уверен в ее словах! – оторопел Лесник.
– Это почему же? Откуда такая уверенность? А может, она хотела, чтобы вы так считали? Может, она заставила вас так думать?
Янтарь поднялся со своего места. Он с трудом сдерживал ярость.
– Я совершенно уверен, что она колдунья! Я видел Сеть, когда растирал ее во время лихорадки!
– Правда? Ну-ка посмотри! – он задрал рукав рубашки, открыв загорелую мускулистую руку. Он продемонстрировал ее Деду и всем желающим. – Ничего нет? А теперь? – он с силой потер предплечье: на коже явственно проступили блестящие спирали Сети.
Орки изумленно забормотали, поднимаясь со своих мест, чтобы лучше видеть.
– Что теперь? Я тоже колдун?
Лесник и Янтарь молчали в смятении.
– Я изготовил это за два часа! – сказал Таго, опуская рукав. Это не Сеть, это краска, которая проявляется от трения. Лесник, ты должен был проверить! Ты же знаешь, как.
Он подошел к охраннику у входа и взял у него топор.
– Может еще не поздно?
Он подошел к Леснику и вручил ему оружие. Лесник посмотрел на него тяжелым взглядом, и повернулся ко мне.
– Мар, положи руку на стол и ничего не бойся, я верю тебе.
Я все больше злилась. Я вытянула руку и картинно положила на стол. Я догадалась, что сейчас будет. Лесник занес топор, все замерли, вытянув шеи. Лезвие метнулось вниз и с треском вонзилось в миллиметре от моей руки. Все выдохнули. Лесник встряхнул головой, и исподлобья поглядел на Таго. Потом он повернулся к Деде и сказал:
– Если даже она и шпионка, я не собираюсь лишать ее руки! Проверьте как-нибудь иначе!
– Что, Лесник, даже такого воина опутали женские чары? – Иней глядел на него торжествующим взглядом.