Атавизм
Шрифт:
– Ну, если только дружат, то за руку здороваются: вот так, – он приложил свою лапищу к моей руке, пожимая предплечье у самого локтя, а если… не только…, – он замолк, нарочито возясь с подвернувшейся большой веткой.
– Ты его спрашивай, спрашивай! – встрял Рис. – Он у нас про дружбу с девушками все-е-е-е знает! На всех уровнях глубины… отношений! Знаешь, какой он порочный, у-у-у!
Через плечо Янтаря я взглянула на Риса: лицо его было притворно серьезным, а в глазах прыгали смешинки.
– Если ты такой праведник непорочный, – ответил Янтарь, досадливо морщась, – то чего
– Так, стесняюсь же! – Рис кокетливо завел глаза, подмигнул мне и, захохотав, исчез с тропы.
– Вот балбес! – сказал Янтарь, махнув рукой. – Совершенно невозможно с ним серьезно разговаривать! Но, правда, он добрый малый, и прекрасный воин! Знаешь, Лесник к себе сроду второй сорт не брал, я не о себе, не подумай, что я хвалюсь – но к Леснику в отряд все мечтают попасть, он первый боец среди орков!
– Не болтай, высший сорт! – донеслось спереди. – Смотри давай, лучше, скоро Пояс Масок!
Тропа вывела нас в другой участок леса. Заросли поредели, уступив месть чистому и светлому лесу. Деревья теперь стояли поодаль друг от друга, и засыпанный снежным ковром лес уподобился собору с бесчисленными колоннами. Сквозь тучи проглянуло солнце, и серебряный ковер вспыхнул, переливаясь мириадами искр. Лесник остановился на краю поляны, из-под руки обозревая открытое место:
– Ну, что скажете? Рис, ничего не нашел?
– Нет, мой генерал, все чисто!
– Янтарь, ничего не чувствуешь?
– Лес, как будто ничего, только тихо очень…
– То-то, что тихо! Ни птички ками, ни олхов! Маски близко! Ну вот Ян, начинается «своя ответственность». Командуй, отныне и до выхода из Пояса – ты комган шор!
Янтарь склонил голову в знак благодарности. «Комган шор» – звание, которое не имеет аналогов в нашей армии. Это что-то типа: «командующий операцией с чрезвычайными полномочиями». Янтарь опустил меня на землю.
– Привал! Рис – разведи огонь, Лесник ведет наблюдение.
Через час мы уже поели. Солнце снова скрылось за плотными серыми тучами, повалил снег. Мы уже собрались, тщательно забросав кострище снегом, как вдруг я услышала едва слышные всхлипывания. Я остановилась, прислушиваясь. Орки тоже замерли, звук, как будто, приближался.
– Что, что? – спросил Янтарь.
– Плачет кто-то!
– Я ничего не слышу!
– Я тоже! – сказал Лесник.
Все снова замерли в напряжении. Звук становился все громче, я разбирала жалобное бормотание и вздохи.
– Маски! – сказал Рис, указывая на противоположный край поляны.
Я посмотрела туда и увидела какое-то мельтешение цветных пятен с размытыми очертаниями.
– Спрячьте ее! – крикнул Лесник, и Янтарь повалил меня в снег, накинув сверху свой плащ.
Стоны и сокрушенный шепот становились все громче, мне казалось, что я разбираю отдельные слова. Множество голосов, не-то женских, не-то детских, перешептывались и жалобно вздыхали. Меня окатило волной такой безнадежности и тоски, что защемило сердце: « Ох, ох, как холодно, как грустно и темно… Мы потеряли его, мы никогда больше не найдем его!!! Мы хотим умереть… Где же он, где наш господин! Как его имя…». Казалось, я попала в круг безнадежно
«Ох, смотрите, опять бродячие деревья…ох как холодно, даже деревья уходят… Как грустно! О, что это! Смотрите, здесь человек, человек!» Они оживились, голоса зазвучали громче:
«Он скажет нам, он скажет нам!!! Люди знают имя господина! Человек, человек, посмотри на нас, посмотри! Мы так страдаем, пожалей нас!». Я медленно поднялась, и, откинув плащ, увидела прямо перед собой нечто, от чего потеряла дар речи.
– Да что ты делаешь!!! – в ужасе зашипел Янтарь. – Они прямо тут! Они же увидят тебя!!!
– Поздно, Ян, они ее увидели!
– Тихо! – сказала я. – Они меня сразу увидели. Потише, они говорят со мной.
– Я ничего не слышу! – недоуменно сказал Лесник. – И что же они говорят?
«Скажи нам, человек, пожалуйста, скажи нам имя нашего господина! Ты же знаешь, человек!»
– Они спрашивают имя своего господина, – сказала я оркам.
– Червец его знает, что такое! – сказал Янтарь, нервно водя натянутым луком.
Маски приближались. Это было дикое зрелище: в воздухе парили разноцветные человеческие лица. Здесь были старики и дети, женщины и мужчины. Все они были яркие и блестящие, будто отлитые из цветной пластмассы. Глаза их были закрыты, а губы плотно сжаты, по краю лиц струились длинные пряди волос, они колебались в неподвижном воздухе, точно водоросли в волнах. Головы эти внезапно исчезали и неожиданно появлялись в другом месте, будто прыгая сквозь пространство.
– Да кто же знает, кто их господин! – чуть не плача сказал Янтарь.
– Спокойно, думаем! – остановил его Лесник, аккуратно накладывая стрелу на свой огромный черный лук. – Это маски турса. Что такое «турс», может это имя собственное? Так скажи им, что его имя Турс, хуже не будет.
– Турс! Его имя Турс! – крикнула я.
Голоса взвыли, приобретая капризную истерическую окраску:
«Ты издеваешься, человек! Зачем ты так с нами? Будто не знаешь, что турс всего лишь праздник, праздник нашего господина! Как мы были счастливы в этот день, ах как счастливы! Теперь же мы спали, и во сне потеряли имя своего бога. Гадкие люди, вы знаете, знаете и скрываете его имя! Мы помним, помним, вы все знали его имя, когда он был с нами! Скажи, скажи нам, а не то мы возьмем его у тебя из головы!!!».
Маски подобрались совсем близко. Вдруг, одна из них, возникла прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки. Янтарь отпустил тетиву. Толстая стрела вонзилась прямо между закрытых глаз.
«Дерево укололо меня!!! Деревья сошли с ума! Как все плохо, плохо без бога!» – запричитал тонкий голос. Остальные загомонили, совещаясь. Обстановка накалялась.
«У дерева неправильная ветка. Посмотри, в ней железо! Дерево больно, а господин велел беречь деревья. Убери железо из дерева!»
Раненая маска снова «прыгнула», и вынырнула из ниоткуда совершенно целая, как ни в чем ни бывало. Она возникла рядом с Янтарем, и вдруг открыла глаза. Яркая вспышка ослепила нас, раздался треск и шипение: наложенная на лук стрела горела, в снегу оплывал расплавленный наконечник.