Атавизм
Шрифт:
– Ладно, если нельзя назад – то надо идти вперед. Здесь мы ничего не высидим. Миррир пойдет вперед, а мы с тобой потащим Ястребка. Самое главное сейчас – это найти воду. Без нее нам лучше сразу сдаться.
– Никогда! – воскликнула я, содрогнувшись при мысли о меховой комнате. – Лучше сам убей меня!
– Миррир не сдаются! – мрачно сказала Змейка Ли.
– Русские тоже не сдаются! – добавила я.
– Самое странное, – ответил Таго, слабо улыбнувшись, – что и орки не сдаются! За дело! – скомандовал он, и мы принялись сооружать носилки.
За кактусовой рощей простиралась необозримая пустошь. На голой каменистой земле росли все те же великанские кактусы, и равнина казалась гигантской грязной столешницей, с расставленными на ней подсвечниками из позеленевшей бронзы. Миррир
– Так, приплыли, – тихо проговорил Таго. – Без воды нам хана.
Я окинула взглядом громаду кактуса.
– Таго, он не ядовитый? Если бы мы смогли выдавить его сок…
– Я только сейчас об этом думал. Не знаю, такие мне никогда не встречались… Впрочем, давайте попробуем, боюсь, ему уже ничем не повредишь.
Все с горечью посмотрели на лежащего в забытьи Ястребка и принялись рубить кактус. Толстый ствол снизу был волокнистым и грубым как резиновый жгут, но верхние молодые побеги содержали достаточно влаги, чтобы наполнить наши фляги тягучей слизистой жидкостью, невероятно горькой и кислой на вкус. Едва мы влили несколько капель в приоткрытый рот Фата, как он открыл глаза и затрепыхался как пойманный воробей. Он хлопал глазами и, по-моему, даже на минуту пришел в себя. Мы залили в него еще немного, и он послушно глотал, он не говорил, но взгляд его был вполне осознанным. Сделав несколько глотков сопливой субстанции, он слабо мотнул головой, и закрыл глаза, лицо его расслабилось. Мы посидели над ним, следя за каждым малейшим движением его лица. Через некоторое время дыхание его стало ровнее, кровь больше не проступала на губах, похоже, он уснул. Я взяла его руку, нащупывая пульс: толчки были слабые, но ритмичные, неизбежный конец отодвигался. Хотя все до одурения хотели пить, повторить эксперимент не решался никто, но не потому, что боялись за себя, а потому, что тогда не останется никого, кто мог бы бороться за жизнь Фатти. Я слышала эти мысли в обоих головах.
– Подождем – вслух сказал Иней. – Через полчаса можно будет судить, как эта дрянь действует.
Все расположились вокруг неподвижного Ястребка. Таго сидел, привалившись к пню от кактуса, я легла ничком, положив голову на согнутые руки, и только Миррир, сидела над Ястребком прямо, как изваяние из красного мрамора. Она держала его руку, и неподвижно смотрела в небо, возможно, она молилась.
====== Часть 35 ======
Наверное, я отключилась, потому что, когда я открыла глаза, уже смеркалось. Таго спал, голова его безвольно свесилась на грудь, и только Миррир, все так же, сидела, застыв в прежней позе.
– Ну, как он? – спросила я, растирая
– Спокойно, – она ответила после секундного промедления, словно возвращаясь из запредельной дали. – Он спит.
Зашевелился и сел Таго. Очухавшись, он осторожно осмотрел нашего пациента, и не обнаружил никаких перемен. В нашем положении, главное – не было бы хуже, так что, все приободрились, услыхав его определение. Солнце стремительно скатывалось с небосклона, и воздух быстро остывал. Мы разожгли костер, сухие кактусы горели ярко, но тепла почти не давали и прогорали так скоро, что пришлось, всем по очереди, отправляться на поиски нового топлива. Натащив приличную гору, мы расселись у костра.
– Таго, я больше не могу, – сказала я, доставая свою флягу, – я пробую!
Иней хотел, было возразить, но потом только махнул рукой, и тоже отвинтил колпачок своей фляжки. Он застыл на секунду, а потом глаза его осветились мрачной иронией.
– За наше здоровье! – проговорил он, чокаясь со мной флягами.
Я опрокинула флягу и сделала несколько быстрых глотков. Рот обожгла «кислая горечь», как будто я хватанула полновесного спирта. Слизь ощутимо провалилась в желудок, рот наполнился слюной, я сморщилась и затрясла головой. Таго яростно отплевывался. Змейка Ли, с интересом, наблюдала за нашими корчами. Пока мы приходили в себя, скользкая субстанция начала впитываться. Внезапно я поняла, что мне хорошо и спокойно, тело охватывала приятная расслабленность, как после хорошей бани.
– Пока, все просто прекрасно! – сказала я, расслабленно улыбаясь.
Таго согласно кивнул, зачарованно глядя в огонь. Я протянула флягу Миррир, но она отрицательно мотнула головой, предпочтя следить за нами. Я почувствовала себя настолько хорошо, что решила сходить за топливом вне очереди.
Я отошла довольно далеко, ведь сухие кактусы встречались не так уж часто. Наконец я нашла огромный ссохшийся ствол и уселась на него, отдыхая. Я невольно залюбовалась наступающей звездной ночью, удивляясь, что при таких делах, я еще могу чем-то любоваться. Сзади послышались шаги. Таго подошел и присел рядом. Мы помолчали, глядя на россыпи небесных сокровищ.
– Знаешь, Мара, – сказал Таго, – может, это некстати, но я хочу, чтобы ты знала…
Он взял меня за руку.
– Мара, я ведь люблю тебя…
Я обернулась: в его глазах, как в тихих водах, отражались звезды.
– Я…тоже люблю тебя! – сказала я, поднимая голову вверх. Из глаз моих неожиданно покатились слезы.
– Прости меня за все, что я сделал! – он повернул мое лицо к себе. – Я люблю с того самого момента, как увидел тебя! О, моя Мара, как я хочу поцеловать тебя! Вот только…
Он указал на мое лицо, и улыбнулся растрескавшимися губами. Я тоже улыбнулась. На нас не было живого места. Я прислонилась к его плечу, он обнял меня, и мы сидели посреди бесплодной степи, больные, голодные и растерзанные, но счастливые, как никогда!
Вдруг по пустыне разнесся нечеловеческий крик, и сейчас же мое горло охватил пожар. В выемке над грудиной пульсировал нестерпимый огонь. Я вскочила, хватаясь за горло.
– Ястребок! – прохрипела я.
Мы вскочили и помчались обратно. Миррир метнулась к нам, ломая руки, красное лицо все было залито слезами.
– Он…он, умирает! – давясь рыданиями, проговорила она.
Таго упал на колени перед вытянувшимся Ястребком. Он прерывисто дышал, зерно неразлучника было раздавлено, кровь тонкой струйкой текла из прокушенной губы. Пульса почти не было. Таго опять приложил руки. Пульс то появлялся, то пропадал опять. Это был конец. Я встала, сжав кулаки. Оставалось только одно средство.
– КРОНАТОКАЛЬ!!! – закричала я что есть силы.
Над пустошью загудело, высоко в небесах зашумел ветер, земля под ногами словно вздохнула. Широкими шагами к нам направлялся невесть откуда взявшийся мужик. Одежда его, до боли напоминала нижнее белье: белая рубаха с косым воротом, и кальсоны с волочившимися по земле завязками. Всклокоченная борода и бесноватые глаза под кустистыми бровями, лохматые, спутанные волосы, и багровая полоса, отпечатавшаяся на щеке. Сбрендивший с перепоя Илья Муромец, да и только! Воплощенная белая горячка, прошествовала мимо, не удостоив нас даже взглядом.