Атавизм
Шрифт:
Пчельник ждал, привалившись к дверному косяку. Оглядев меня с ног до головы, он удовлетворенно хмыкнул, и, шутливо поклонившись, пригласил следовать за ним.
Мы миновали череду заставленных барахлом закоулков и остановились перед внушительного вида дверью, напоминающую дверь банковского хранилища.
Пчельник провел рукой по массивной стальной плите, сейчас же дверь дрогнула, и с шипением отошла в сторону.
Мы вошли в полутемное гулкое помещение, медленно разгораясь, засветился потолок, открывая моему взгляду пустые белые стены
Казалось, мы вошли в гигантскую коробку из-под обуви. Дверь вернулась на свое место, и в комнате повисла ватная тишина. Пчельник остановился в центре комнаты, и поманил меня. Я, было двинулась к нему, но застыла, точно громом пораженная: напротив Пчельника беззвучно появился Танарет! Панические мысли лавиной понеслись в моей голове, однако бородатый хозяин, заметил мое состояние:
– Эй, что ты? Чу, нешто страшно так? – он ухмыльнулся. – Вижу, молодец тебе знаемый?! Образ это, дух бесплотный!
Он протянул руку, погрузив ее в тело Танарета, и что-то там проделал. Все еще борясь со слабостью, неожиданно охватившей мое тело, я подошла и встала за плечом хозяина. Голограмма, если только это была она, выглядела абсолютно реальной: я видела каждый отдельный волосок, каждую морщинку на изуродованном лице.
– Экий страховитый! – словно угадав мои мысли проговорил Пчельник. – И кто ж тебя так изукрасил? – спросил он у безмолвного Танарета.
– Таго, – ответила я, чем заслужила изумленно-недоверчивый взгляд Пчельника.
– Ишь ты! – хмыкнул хозяин и кивнул голограмме.
Изображение ожило, и это было так неприятно, что я невольно отступила. Казалось, пробудилась восковая фигура.
– …таким образом, – говорил Танарет, вежливо улыбаясь, – вы получаете вышеозначенную плату за ваше невмешательство, тем более, что объект не имеет для Вас никакой реальной ценности…
– Эт он зря… – нахмурившись сказал Пчельник. – Ума маловато – ценность определять.
– …как только объект пересечет границу Вашей ответственности, плата будет доставлена к стандартному порту. Очень надеемся на Ваше понимание и сотрудничество! – Танарет слегка поклонился.
– Это он о тебе! – оглянувшись сказал Пчельник.
– Догадываюсь! – мрачно буркнула я.
– Цену хорошую дает… – хозяин испытующе смотрел на меня.
– И что же Вы решили? – я смело глянула в его лукавые глаза.
– Я не решил ешшо. Однако, подумаю. Это все от тебя зависит. Что ты можешь предложить?
– В каком смысле? – я чуть попятилась, под ложечкой засосало.
– В информационном, голубушка, в информационном! Окромя этого у тебя и нет ничего!
От сердца немного отлегло, и я начала лихорадочно соображать, что такого я знаю. Трудно было угадать, что же нужно этому странному существу. Кулинарную книгу он отверг, покачав головой, медицина его не интересовала в принципе, равно как и биология и скудные мои знания по физике и химии. Перебрав все, что знала, я замолкла,
Помолчали. Пчельник смотрел на меня в ожидании, потом он вздохнул и помахал руками в воздухе. Голограмма дрогнула и пропала. Вместо нее открылось туманное окно, на нем, как на экране телевизора появилось расплывчатое изображение кактусовой рощи. Марево исчезало и картинка становилась все явственней. Я увидела четыре темные фигуры, стоящие на пригорке у самых стволов. Это были мои друзья, одетые в черные комбинезоны и Старуха, поднявшаяся на две лапы.
– Готовы к отправке. Нешто выпить с тобой на прощанье? Наверное, не свидимся более.
Я безмолвно глядела на неумолимого Пчельника, понимая, что наша песенка спета. Едва мы пересечем кактусовые заросли, как попадем в распоряжение Магов-Наместников, которые, наверняка приготовили нам пышные похороны. Вздыхая и бормоча себе под нос, Пчельник прошел вглубь комнаты, белая стена на противоположном конце зала отъехала в сторону.
– Сюда проходи, – сказал он, обернувшись.
Я покорно подошла к нему.
На меня навалилась какая-то апатия и равнодушие ко всему этому цирку.
Мне казалось, что все это происходит с кем-то другим.
Следуя за мрачным хозяином, я вошла в небольшую комнату, стены и пол которой покрывала сложная мозаика из золотистых плиток. Посредине комнаты стоял круглый стол, в глубине виднелись тяжелые золотые занавеси.
Пчельник скрылся за ними. Послышалась возня, скрип открывающихся дверок, звон стекла и бульканье жидкости. Я стояла, оперевшись о стол, присесть было решительно некуда. Наконец Пчельник вернулся, катя перед собой два кресла, до боли напоминавшие офисные. Потом он снова исчез за портьерами и появился с уже знакомым подносом и рюмками.
Я села в глубокое кресло, печально глядя на все эти приготовления. Пчельник разливал по стопкам. Красивым таким, они напоминали хрусталь очень приятного янтарного цвета. «Эх! – подумала я, – если уж суждено помирать, так с музыкой! Может, я последний раз могу выпить по собственной воле!» Я подняла стопку:
– Ну, прощай, друг Пчельник! – я опрокинула в рот обжигающую жидкость.
Хозяин пристально глядел на меня, зажав стопку в руке.
– Друг… Знаемо слово… А что это «друг», как это почуять?
Я непонимающе уставилась на него.
– У меня не было и нет ни одного друга! Я не разумею, кто друг, а кто – нет, – глаза Пчельника расширились. – ЦЕНА! – громко возвестил он. – Что такое дружба? Растолкуй мне, сирому, и я подсоблю вам! – он залпом осушил стопку.
Я проглотила тугой комок.
Мы проговорили очень долго. Я рассказала ему всю свою жизнь, он внимательно слушал и подливал. Иногда он задавал вопросы, и выслушивал ответы, кивая кудлатой головой. Наконец все было выпито и сказано.