Атавизм
Шрифт:
Мы опасливо вошли внутрь. Тут было, чего поостеречься: огромный амбар был полон причудливых приборов и механизмов, непонятных емкостей и бочек, с бревенчатых стен и потолочных балок свисали целые связки проводов и трубок, тянущихся к таинственным агрегатам. Все это хозяйство большей частью бездействовало, однако некоторые приборы казались живыми: что-то в них потрескивало и посверкивало, крутились какие-то штучки, булькали, перетекая по трубкам, неизвестные жидкости, что-то тихонько гудело.
– Ручонками не шебуршиться! – строго предупредил нас Пчельник. – Полы теплые тут, прямо и ложитесь, а толковать завтра станем. Да, – вспомнил он уже в дверях, – насчет безопасности
Он зевнул, и исчез в сверчащем сумраке. Мы расположились неподалеку от входа, прямо на голом полу, который, действительно, напоминал податливую пробку. Змейка попыталась было, растормошить своего Ястребка, но ничего путного из этого не вышло: Фатти ничего не помнил, и вообще, выглядел несколько пристукнутым. Стараясь не глядеть на гудящие по углам штуки, мы разместились рядышком, голова к голове. Едва наши тела приняли горизонтальное положение, как сон навалился, точно необоримый девятый вал, топя в своих зыбких водах одного за другим.
====== Часть 36 ======
Я проснулась от жажды.
Видимо сок кактуса давал о себе знать. Сквозь щель в неплотно прикрытой двери пробивался солнечный свет, за стенами гомонили птицы, звенели насекомые, легкий ветерок доносил ароматы зелени и цветов. Мои спали, сбившись как кутята, и посапывая на разные лады. Осторожно выпростав свою руку из-под головы Змейки Ли, я встала, и тихонько приоткрыла дверь.
При свете дня местность приобрела совсем другой вид. Граница зарослей словно бы отодвинулась, да и сами они уже не казались такими глухими и непролазными. Это была скорее роща, чем густой лес: здесь были высокие кактусы и странные растения, похожие на доисторические хвощи и плауны. Перистые листья отбрасывали филигранные тени на огромное количество пестрых цветов, раскрывших свои чашечки повсюду, куда не бросишь взгляд.
В воздухе, скорее свежем, чем влажном, носилось множество насекомых, в раскидистых кронах возились и перепархивали птицы. Все это царство весело жужжало, свистело и чирикало, лицо мое освежал ветерок, странные растения приветственно покачивали своими резными ветвями, настроение мое поднялось.
Издалека доносилось приглушенное басовитое гудение, словно работало множество компьютерных кулеров, звук то нарастал, то словно бы отдалялся, становясь едва различимым. Я оглянулась на дверь, и, поколебавшись, пошла по едва приметной тропке между деревьями.
Миновав полосу зарослей, я увидела поляну, покрытую цветами, точно богатым ковром. Я никогда не узнала бы это место, если бы не чаша фонтана, с беспрерывно крутящимся разноцветным шаром. Над цветочным великолепием, над чашей и струями воды клубилась уймища крупных золотистых насекомых. Они напоминали крупных, почти с кулак, желто-полосатых шмелей. Твари эти сновали над поляной, возились в чашечках крупных синих и оранжевых цветов, вились над водой, и издавали то самое низкое гудение.
Разглядывая это сверкающее разноцветьем место, я не сразу заметила нашего хозяина, что неподвижно сидел на другой стороне фонтана, опершись локтями о камень, и задумчиво глядя в воду. Я увидела его только когда от фонтана донеслось негромкое:
– Проснулись, что-ли?
Я пошла к нему, опасливо косясь на пролетающих насекомых.
– Не боись, не кусаются.
Он оторвался от созерцания бегущей воды, и откинулся на своем кресле, напоминающем раскладной трон: все в золотых завитках, с гнутыми ножками, но с матерчатым, как у шезлонга, сидением.
Я остановилась перед хозяином, разглядывая его при свете дня. Он переоделся: теперь он был в белой рубахе, расшитой
– Что, не признала? Пчельник я, как был, так и остался. А то, что ворчал я вчера, так, это я осерчал: шибко не люблю, когда мне спать мешают! Становлюсь, лютой, как шатун зимний! С вами-то я ешшо по-отечески обошелся, а иного и прибить могу. Так что на будущность советую: не будите дядьку Пчельника!
Пока он говорил все это я все больше и больше погружалась в его сознание.
То, что я там ощутила, заставило мои внутренности мелко затрястись. Вместо привычной картины перемешивающихся образов и эмоций, вместо обрывков фраз и звуков, в этой голове клубилось облако золотисто-белых искр, которые то сливались в большие сверкающие пятна, то рассыпались в мельчайшую пыль. Из глубины этого облака, к поверхности тянулись мерцающие нити, из которых сплетались те слова, что он говорил. Я не могла проникнуть в суть этих процессов, и только смотрела на это гипнотическое сверкание и слушала порыкивающий бас, не понимая ни слова.
– Эй, да ты слышишь ли? – окликнул он меня, подавшись вперед, и поводя рукой перед моими глазами.
Эта чистая и красивая рука с гладкими и ровными ногтями, словно только что от маникюрши, так не вязалась с простонародным его образом, что я неожиданно для себя сказала:
– Пчельник, кто Вы?
Он сощурился на меня, снова откидываясь в кресле. Немного помолчав, он спросил:
– А кто я по-твоему?
– Миррир говорит, что Вы демон, Таго думает, что Вы еще один Маг – Наместник, а я вижу только то, что Вы не человек.
Пчельник хмыкнул и задумчиво почесал лоб.
– Ушлый народец пошел! Никак не прикроешься! Лады, поговорим с тобой, только давай в другое место подвинемся.
– Это еще зачем? – подозрительно спросила я.
Он хохотнул.
– Да не боись, ишь пужливые все какие! Не трону, просто там думать сподручнее.
Местность вокруг сменилась.
Мы оказались на плоской как стол равнине. Я в изумлении закрутила головой: от края до края, пустынь была заполнена стройными резными столбами, разных размеров и форм. Поверхности их были испещрены множеством отверстий, из которых вылетали золотые «шмели». Они роились над вершинами столбов, соединяясь в небе в плотное желтое покрывало, сквозь которое едва пробивались солнечные лучи. Пчельник прошелся между ближайшими столбами, по-хозяйски заглядывая в отверстия, нисколько не смущаясь клубящимися вокруг насекомыми.
– Демон, маг…, – бормотал он в задумчивости. – А если я сам не знаю кто я?! – он повернулся и посмотрел на меня. – Вот веришь, не знаю! Кто я, или что я? Сам я себя, вроде, за человека держу, не демон, может маг? Тогда почему меня Снисходящие не трогают? – рассуждал он, поглаживая резное дерево.
Я смотрела на него во все глаза. Хозяин протянул руку и на нее тотчас опустилось желтое насекомое.
– Смотри! – он зажал пушистое тельце в кулаке.
Когда он раскрыл ладонь, она оказалась пуста, не осталось даже следов от крупного золотого шмеля.