Атавизм
Шрифт:
– Исчез? – спросил он. – Исчез, – удовлетворенно кивнул он сам себе. – Думаешь фокусы?! Нет не фокусы.
Он подошел поближе, и протянул руку ладонью вверх. На его коже появился бугорок, который быстро увеличивался, вздуваясь подобно волдырю от ожога. Пузырь рос и рос, кожа над ним натягивалась и становилась все тоньше. Под ней что-то темнело, и, как мне показалось, пошевеливалось. Внезапно пузырь лопнул, брызнув во все стороны прозрачной лимфой. Я невольно отпрянула: на ладони расправлял крылья мокрый «шмель».
– Кто так может, демон, маг?! Молчишь! И то, никто так не может, даже
Пчельник я! – сказал он, подкидывая вверх неуклюжего нового шмеля.
– Может Вы один из Бывших Богов? – спросила я.
– Не, вряд ли, – он покачал головой. – Мне мнится, когда-то я был человеком. Давно, в детстве, я забыл что-то важное…, – он вдруг сильно стукнул себя в лоб. – Котелок у меня барахлит порой! – увидев испуг в моих глазах, он снова улыбнулся. – Да не, я не буйный, если меня не будить, конешно. Вот скажи мне, то слово, что вы кричали, тогда в пустыне, – он вдруг впился в меня цепким взглядом, – то слово что значит?
– Это имя. Одного из Бывших Богов, а что, Вам оно неприятно?
– Да, неприятно, – он помолчал. – Нет, не то, чтобы противное или страховитое какое, нет – царапает оно здесь! – он скомкал рубаху на своей груди. – Никак не вспомню!
Досадливо махнув рукой, он снова пошел к столбам, задирая голову вверх, и разглядывая живое покрывало.
– Ладно, не до того сейчас. Пчелы мои смотрят за всем, что на острову деется, так вот, вороги ваши шибко суетятся: вокруг острова поднялась волна стоячая. Высотою с колокольню будет, на берегу полоса огня неугасимого, и дроны бродят сонмищем. Что делать намеритесь, други?
Я проглотила комок в горле.
– Мне надо посоветоваться с ребятами. Боюсь, что мы беспомощны перед Магами – Наместниками.
– А что им взыскалось-то? Не потрафили вы им чем-то?
– Долгая история, – сказала я облизнув пересохшие губы.
– Ну да, – улыбнулся Пчельник, – сначала молодца в баньке попарь, накорми, а потом и спрашивай! И то, помыться и покушать – дело нужное. Идем, будет вам банька!
Тем же странным способом мы вернулись на поляну с фонтаном. Практически сразу из зарослей показались мои друзья. Вид у них был крайне озабоченный. Таго приблизился быстрым шагом, беспокойно меня оглядывая.
– Что ж ты делаешь, Мара! – зашипел он, косясь на Пчельника. – Разве так можно! Мы же не на курорте!
– Отчего же, – хмыкнул Пчельник, – у меня тут почитай курорт и есть! Цветочки, травка, воздух, опять же! Не кипятись, паря, ничего с ней не случилось!
Он упер руки в бока и оглядев наше помятое сборище, гаркнул, как заправский воевода:
– Ну что, орлы?! Пожрать и помыться?!
– Неплохо бы… – протянул Фатти, нерешительно улыбаясь.
Таго осадил его холодным взглядом, и повернулся к Пчельнику, глядя на него прямо и даже вызывающе.
– Уважаемый господин, мы очень Вам благодарны, за спасение нашего друга, но Вы должны знать, что нам нечем платить за ваше гостеприимство.
– Экий ты ершистый, все же! – оборвал его Пчельник. – Ладушки, гостюйте так. Да не тушуйтесь, коли захочу, могу кормить вашу ораву хоть сто лет. Имею средства, покуда имею хотение! – он хохотнул.
Таго глянул на него исподлобья, но промолчал.
– Двигай, за мной! –
В ответ на красноречиво-вопросительные взгляды, я только пожала плечами, и направилась за Пчельником. Компания молча потянулась за мной. Достигнув белой и гладкой, словно пластик, стены, Пчельник пнул ее ногой и гаркнул:
– Открывай, старуха!
На стене вдруг появилась тонкая щелка, обрисовавшая широкий дверной проем.
Щель быстро расширилась, и кусок стены с тихим свистом отошел в сторону, являя нам внутренности престранного помещения. Это походило на какую-то безумную помесь охотничьего бунгало и музея современного искусства: огромный зал без окон и дверей, был перегорожен узкими стенками и стеллажами, доходившими до мягко светившегося потолка. Вдоль стен стояло и лежало множество всевозможных штуковин, напоминающих то-ли, пьяный бред электронщика, то-ли, мечту киберпанка. Вперемешку с чудесами техники, было развешено старинное холодное оружие, тут и там стояли чучела диких зверей, с рогатых черепов, прибитых на стены, свисали колчаны и кинжалы, огромный черный медведь держал в лапах штуковину, весьма похожую на тяжелый бластер из фантастического боевика. Мы нерешительно топтались на пороге, а хозяин прошел чуть вперед, и снова позвал:
– Старуха! Шустрее, милая, гости у нас!
Что-то застрекотало, и издали донеслось металлическое цоканье. Звук приближался, и вот, из-за поворота показалось диковинное создание: это был огромный блестящий муравей, бежал он на четырех лапах, приподняв головогрудь, подобно кентавру. Трехпалые передние лапы сжимали поднос с графином и стопками. Создание высоко несло безглазую гладкую голову, на которой быстро вертелись коротенькие антенны.
– А, вот молодец! Это правильно!
Пчельник подошел к застывшему в полной неподвижности существу, принял графин, и откупорив его, разлил по стопкам янтарную жидкость.
– Ну, за знакомство! – он поднял стопку и первым опрокинул ее в рот.
Мы последовали его примеру, с осторожностью глотая обжигающий напиток. Это была медовая водка. Пчельник крякнул, обтирая усы и бороду.
– В этом году – знатная! – сказал он, поворачиваясь к муравью-переростку. Сквозь блестящее покрытие на голове гигантского насекомого проступили цветные пятна.
– Да-да, – сказал хозяин, – уж будь ласкова!
Муравей развернулся, и проворно понесся вглубь помещения, ловко лавируя между нагромождением трофеев и агрегатов. Фатти издал звук безмерного удивления.
– Это живое существо, или робот? – спросила я.
Попытка блеснуть эрудицией не удалась. Пчельник расхохотался.
– Все то вы знаете, все-то у вас по полочкам! Этот – живой, а этот вовсе – робот! А вот поди ты, не все так просто! – он со значением посмотрел на меня. – Я сам не ведаю, кто это! Почитай три тыщщи лет эта тварь со мной проживает, а я до се и не прознал, кто, или что она. Я ее Старухой величаю. Пьет спирт, и выделяет воду. Каждый месяц два часа сидит в камере с метаном, это газ такой, – пояснил он, глядя на Миррир. – Все понимает. Любит работать, все, что не накажешь – исполняет в точности. Никогда не спит. Пошли!