Атолл 'Морская звезда'
Шрифт:
Брызгалова не отвечает. Вернулись сомнения относительно личности стоящего перед ней человека. Конечно, визит этот подстроен. Причем сделано примитивно: не успели уйти главные противники, как тут же появляется "советский моряк"...
Теперь она глядит на Мисуна с презрением. Вот ведь как усердствует фашистский холуй!
На память приходит изречение восточного мудреца:
"Ты сказал, и я поверил. Ты повторил, и я усомнился. Ты сказал в третий раз, и я понял, что это ложь".
Точь-в-точь как сейчас! Противники перестарались в своих усилиях. Почему же они столь настойчивы? Не потому ли, что "хроника" сфабрикована?
Мысль
Неожиданно для самой себя она улыбается: смотрит на собеседника и в улыбке раздвигает губы.
Он все заметил, озадаченно морщит лоб. "Что такое?" - говорит его взгляд.
Брызгалова отвечает на эту безмолвную реплику:
– Вы прервали рассказ о последнем рейсе своего судна. Поведайте же о том, что было дальше. Все очень любопытно. Значит, в океане был выловлен утонувший. Что произошло в дальнейшем? Говорите же, я люблю рассказы об утопленниках.
– Сказать по чести, продолжать не хочется.
– Почему же?
– Ваш тон... Эта убийственная ирония... Вы не верите ни единому моему слову. Но я не в претензии. Ведь вы окружены врагами.
– Продолжайте рассказ, уважаемый господин советский моряк!
– Знаете ли вы, как метили людей в лагере Освенцим?
– Вы были в Освенциме?
– Я - нет.
– О чем же тогда речь?
– Метка Освенцима была на другом человеке. Вот здесь, - Мисун показал на сгиб своего левого локтя.
– На руке утонувшего? Как он выглядел?
– Высокий худой старик с густыми волосами, совсем белыми.
– А цифры?
– Брызгалова вдруг встала с кровати, шагнула к моряку. Какие были цифры? Запомнили их?
– Две двойки и две семерки... Осторожно!
Мисун подхватил женщину, едва удержавшуюся на ногах.
– Я так и подумал, что вы могли знать старика, - сказал он, усаживая Брызгалову на табурет.
– Судя по всему, покойный был с этого острова.
И он рассказывает о дальнейших событиях. Закончив, просит разрешения закурить. Взял сигарету из пачки, оставленной Хуго Ловетти, сделал несколько глубоких затяжек.
– Те двое называли вас доктором. Вы ученая?
Она кивнула.
– Выловленный нами старик тоже был ученый?
– Большой ученый.
– Брызгалова помедлила.
– И совсем еще не старик.
Мисун быстро посмотрел на собеседницу. Она тоже взяла сигарету. Моряк подал огня. Пододвинул к себе газету с хроникой, ткнул в нее пальцем:
– В чем тут дело? Вы действительно виноваты?
– Не знаю...
– Это не ответ.
– Я действительно не знаю, в чем моя вина. И есть ли она вообще.
– Такие сообщения без достаточных оснований не печатают.
– Мисун вновь стал просматривать хронику. Не обнаружив ничего нового, хотел было отодвинуть газету, но задержал взгляд на нижней части листа. И насторожился.
– Очень любопытно... Как я помню, человек, принесший эти газеты, утверждал: прилетел в Москву, пожил там - и сразу назад. В других наших городах не был.
– Только в Москве, - подтвердила Брызгалова.
– В таком случае он бессовестный лжец.
– Какая разница, где он был и где не был?
– женщина вяло пожала плечами.
– Может ли это иметь хоть какое-то значение?
– Может, и очень большое... Взгляните сюда, в конец страницы.
– Но там только номера телефонов редакции.
– Еще ниже... Нашли? Тогда читайте. Стойте,
– Не понимаю, чего вы разволновались. У нас каждый школьник знает: центральные газеты печатаются не только в Москве, но и в столицах союзных республик и некоторых других крупных городах страны. Что вас поразило?
– То, что экземпляры "Известий", отпечатанные в Баку, продавались в киоске московского "Националя". Смотрите, что получается: в Москве делают и набирают газету, телеграфом передают матрицы в Баку, там печатают тираж и отправляют его для продажи назад в Москву. Полагаете, это возможно?
Брызгалова не ответила. Взяв газету, снова принялась рассматривать хроникальное сообщение.
– Я вот о чем думаю, - рассеянно продолжал Мисун.
– Давайте рассуждать. Итак, в лапы здешних господ попала некая нужная им особа. Не идет на компромиссы, демонстрирует верность своим идеалам, рвется на Родину. Как тут быть ее противникам? Рождается план, цель которого привести данную особу в покорность. Главное в этом плане - подлог. Фабрикуется сообщение, что женщину лишили советского гражданства...
– Но газета подлинная!
– воскликнула Брызгалова.
– Вы сами это утверждаете.
– Выслушайте до конца... Итак, фальшивка сфабрикована. Придуман и способ подачи ложного сообщения. Выбор пал на уважаемую советскую газету. Все остальное, как говорится, дело техники. Выволокли из хранилища пачку номеров "Известий", вставили в один из экземпляров состряпанную хронику и воссоздали номер газеты заново, но уже с фальшивкой. Уверен, для здешних специальных служб это не самая трудная работа...
– Мисун взял газету с хроникой, повертел перед глазами: - Сделали хорошо. Номер не отличишь от подлинного... И все же допустили ошибку. Взяли не тот выпуск - не московский, а иногородний. Ведь у них богатый выбор нашей литературы и периодики - они и выписывают советские издания, и получают их от своих эмиссаров в СССР, не жалеют денег на приобретение прессы... Вот такие дела, - Мисун улыбнулся.
– Думаю, нарисованная картина достаточно достоверна. Как ваше мнение?
– Спасибо вам, - прошептала Брызгалова.
– Не за что.
– Моряк наморщил лоб, встал.
– Хоть теперь-то верите, что я не подосланный к вам предатель?.. Ну, мне пора. Вообще по ночам здесь тихо. И все же кому-то может прийти в голову мысль проверить, спит ли дрессировщик обезьян.
– Дрессировщик?..
– Впрочем, нет. Индеец Рикардо, убирающий клетки подопытных животных, называет меня так: "Человек, которому повинуются обезьяны". Мне действительно удалось установить контакт с животными: кормлю их, пытаюсь лечить заболевших... Как я уцелел после гибели своего судна? Хозяева острова хотели окончательно убедиться в том, что в Москву не отправлены снимки найденного в океане мертвеца, усиленно допрашивали меня. В перерывах между допросами заставляли обслуживать животных: немцы практичные люди, стремились полностью использовать пленника. И вот оценили мои способности обращаться с обезьянами... Вообще здесь острая нужда в персонале. В газетах нацисты кричат, что их много и что они всесильны. На деле же вынуждены охотиться за каждым нужным им человеком. Вот вас изловили. Еще раньше к ним в руки попал француз Бартье... Да и кто добровольно согласится мучить подопытных людей?..