Атомка
Шрифт:
Шарко взял подругу за плечи и заглянул в глаза:
— Мы никого и ничего не бросаем. Ни расследование, ни детей. Наоборот. Верь мне, пожалуйста.
Комиссар отпустил Люси, поспешно запер чемодан и вышел из спальни. Люси принялась укладывать вещи, хотя и мало чего понимала. У коллег не хватило времени рассказать все в подробностях, и пока расследование виделось ей фрагментарно… Собравшись наконец, она направилась к комиссару, который уже стоял у двери.
— Уходим, — сказал он.
Люси задержалась у елки.
— До чего же это грустно, — вздохнула она, — елка без подарков…
Шарко взял ее за руку — он больше не мог ни минуты оставаться
— Пошли, пошли…
Такси он вызвал на подземную стоянку, чтобы никто не увидел, как они кладут чемоданы в багажник. Когда машина выехала на улицу и они оказались посреди привычного городского шума, Шарко, попросив водителя сделать музыку громче, наконец разговорился.
— Мы имеем дело с самой худшей разновидностью охотника, Люси, — почти шепотом принялся объяснять он. — С охотником, который расставляет свои капканы так быстро, что мы не успеваем его поймать. Чертово время сейчас играет против нас. Намеченный срок — сочельник, Рождество, теперь это уже совершенно ясно. Охотник все подстроил так, чтобы кульминация наступила именно в этот момент, чтобы именно так сработал весь его зловещий механизм. Вероятно, он потратил недели, если не месяцы, на подготовку вожделенных шаха и мата. Я — черный король. Он вовлек меня в игру, он заставил меня плясать под его дудку. Он ждет, что в момент, когда прозвучит ультиматум, я буду тут как тут. Ибо он считает, что иначе и быть не может, понимаешь?
— Просто потому, что ты все всегда доводишь до конца и он это знает. Он это знает точно так же, как и я.
— Вот именно. А теперь представь себе, что случится, если он вдруг обнаружит, что черный король не откликается, что черный король исчез. Что его нет на шахматной доске.
— Возможно, он потеряет контроль над собой, у него поедет крыша.
— Да. И возможно, тут-то он и совершит ошибку.
Шарко все время посматривал назад, но, когда такси выехало на окружную дорогу, он окончательно убедился, что никто за ними не гонится, и совсем успокоился. Франк почувствовал, что ему нравятся песенки, которые передают по радио, осознал, что ему не только нужно, но теперь уже и можно немного расслабиться, вздохнуть свободно. Люси была рядом, Люси была в безопасности, а это самое главное.
Он смотрел на подругу с улыбкой:
— Бедняжечка ты моя… Вернулась из Нью-Мексико и даже на пять минут не присела отдохнуть… И я видел, что ты прихрамываешь…
— Да нет, ничего, все в порядке.
— Раз так, давай поговорим, будто и впрямь все в порядке. Расскажи, как там, в Америке? Там красиво? Думаешь, мы могли бы как-нибудь туда слетать?
— Франк, наверное, сейчас не время, чтобы…
— Я хочу ребенка, Люси. Я ничего на свете так не хочу.
Он выдохнул эти слова внезапно, ни с того ни с сего, и она словно онемела. Обычно разговор о ребенке заводила сама Люси, а Шарко только слушал, кивал, когда требовалось, скорее из вежливости, чем на самом деле с ней соглашаясь. Но теперь — теперь все было иначе. Все, что происходило вокруг, его меняло. Физически, морально… Шарко отвернулся к окну, словно не ожидая ответа. Не желая ответа. Может быть, чувствовал, что ему стало легче? Люси тоже прислонилась головой к окну и стала смотреть на дорогу.
Это такси — куда оно их везет?
Когда машина остановилась перед детским садом в Иври-сюр-Сен, стрелки часов показывали половину седьмого вечера. Шарко попросил шофера подождать и быстро вышел, Люси последовала за ним.
Но целью их оказался не детский сад, а какой-то большой
Длинноволосый извинился перед собеседниками и подошел к полицейским:
— Простите, но у нас совещание, и я…
— Мы оторвем вас всего на несколько минут, — не дал ему договорить Шарко. — Знакомьтесь, это моя коллега Люси Энебель.
Ламбруаз вежливо поклонился, отвел полицейских в сторону и спросил у Шарко:
— Чем я могу вам помочь?
— Отправьте нас на Украину.
— На Украину?!
— Да. Чтобы мы имели возможность ездить по ближайшим к Чернобылю деревням до тех пор, пока не найдем кого-то, кто узнает нашего пропавшего мальчика и объяснит, что произошло на самом деле.
Люси почувствовала, как внутри у нее все оборвалось, но постаралась сделать вид, что совершенно спокойна. Чернобыль…
А Шарко продолжал:
— Сможет ли один из ваших переводчиков сопровождать нас и быть нашим гидом? Мы полетим на самолете, а на месте арендуем машину. Переводчик покажет дорогу — нам надо проехать по маршруту вашего автобуса — и поможет с языком. Все можно будет сделать очень быстро, и все расходы, естественно, мы берем на себя.
Президент ассоциации покачал головой:
— У нас только один переводчик, сейчас он более чем востребован, и…
Шарко вынул из кармана фотографию и молча протянул Ламбруазу. Никому не бывает приятно видеть снимки, сделанные на месте преступления. Лицо президента ассоциации стало страдальческим.
— Мальчонку нашли в замерзшем пруду, его утопили, — объяснил комиссар. — Сейчас этот маленький украинец, упакованный в черный мешок, гниет в ящике морга. И есть еще вот это. — Он показал Ламбруазу фотографии мальчика на операционном столе, мальчика с длинным швом на груди. Комиссар подумал, что заходит, наверное, слишком далеко, но решил, что это не важно, да и пути назад так и так уже нет.
Президент ассоциации испытал настоящий шок. Некоторое время он простоял молча и неподвижно, потом поднял взгляд на собеседников:
— Хорошо. Значит, вам нужны будут только паспорта и бронь в гостинице. Когда вы хотите лететь?
— Как можно скорее. Завтра.
Ламбруаз повернулся к столу, за которым сидел, когда заявились нежданные гости:
— Владимир, можешь подойти к нам?
Из-за стола встал невысокий, совершенно седой человек, тонкий, как соломинка, с совершенно гладким лицом — ни ресниц, ни бровей. Лицо — как будто его вылепили из воска. Сколько седовласому лет, понять было трудно, — может быть, тридцать или тридцать пять… Ламбруаз вернул Шарко фотографии и шепотом представил идущего к ним сотрудника:
— Владимир. Он украинец. Тоже дитя Чернобыля, но дитя, которому повезло выжить.
Шарко убрал фотографии, Владимир подошел к ним. Президент, снова обретший способность улыбаться, познакомил посетителей с переводчиком:
— Это Владимир Ермаков. Он будет вас сопровождать.
Ламбруаз вкратце объяснил молодому украинцу, в чем его задачи, тот, не задав ни единого вопроса, кивнул в знак согласия. Затем, все так же молча, поклонился полицейским и вернулся на место.
— Он знает местность как свои пять пальцев, — говорил Ламбруаз, провожая полицейских к выходу, — и он сумеет отвезти вас именно туда, куда вам надо.