Аттика

Килворт Гарри

Возможно, в этот момент Бен обвинял во всем Джорди, думая, что он опять решил убежать из дому и взял сводных брата и сестру с собой.

– Что же это за место? – пробормотал Джорди.

– Очевидно, что это гигантский чердак.

– Это и так понятно, – фыркнул Джорди. – Но почему он такой большой?

– Откуда я могу знать?

Несколько секунд они внимательно смотрели друг на друга, потом Хлоя сказала:

– Может быть, нам перестать ругаться хоть на какое-то время? У нас есть проблема, и нам нужно держаться вместе, чтобы как-то ее

решить. Разве мы не можем быть просто друзьями?

Джорди удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся:

– Да, извини, Хло. Я вовсе не хотел придираться к тебе. Я имел в виду… ну, ты знаешь, что я имел в виду. То, что мы не всегда соглашаемся друг с другом, не значит, что мы имеем в виду что-то плохое.

Она тоже улыбнулась:

– Ты уже три миллиона раз сказал «иметь в виду».

– У тебя плохо с математикой. Всего лишь четыре раза. Ну ладно, давай не будем трепаться, а пойдем вперед.

– Как ты думаешь, – спросила она, – Бен и Дипа уже беспокоятся, куда мы пропали?

Джорди пожал плечами:

– Тут мы все равно ничего не можем поделать. Кроме того, что будем продолжать идти и в конце концов найдем путь вниз.

Хлоя понимала, что кажущееся спокойствие Джорди было только ширмой. Она знала, что он чувствует себя ответственным за то, что происходит с ними при любых неблагоприятных обстоятельствах, таких, как сейчас, потому что он мужчина и потому что он старший. Это, конечно, было глупо, но его родная мать внушила ему всю эту чепуху насчет того, что мужчины сильнее и должны заботиться о слабых женщинах.

Хлоя чувствовала, что она вполне способна позаботиться о себе и вовсе не нуждается в защитнике, который старше ее всего на два месяца, даже если он и принадлежит к мужскому полу. Но она не могла сказать об этом Джорди, потому что он бы не принял это во внимание, а только разозлился бы еще сильнее. Джорди был продуктом воспитания старого образца, по которому мужчины правят миром, а женщины делают то, что им говорят. Мужчины сделаны из железа, а женщины – из тончайшего стекла. Ну и вся остальная чепуха в том же роде.

– Мы теперь так легко не бьемся, – пробормотала Хлоя. – Теперь мы сделаны из более прочного материала.

– Что? – переспросил Джорди, поворачивая голову. На его лице было озадаченное выражение. – Что ты сказала?

– Ничего.

Вдруг Алекс остановился как вкопанный.

– Вы это видели? – спросил он, указывая куда-то вправо. – Там кто-то есть.

– Где? – спросил Джорди, пытаясь хоть что-то разглядеть в полумраке чердака. – Там?

– Кто-то двигался. Я видел, как мелькнула тень.

– Может быть, кто-то только что поднялся из дома под нами? – предположила Хлоя.

– Он двигался не как человек, – сказал Алекс. – Он двигался, как… как какое-то другое существо. Я не знаю какое. Животное или еще кто-то.

– Прекрати меня пугать! – вскрикнула Хлоя, сердце которой забилось быстрее. – Прекрати играть в свои игры, Алекс!

– А я и не играю. Смотрите, вот оно снова! В тени. Может, это Нельсон?

– Я

видел, видел! – закричал Джорди. – Это был не кот, это был… ну я не знаю… это должен быть человек.

Алекс покачал головой:

– Нет, это не человек. Люди так не двигаются. Смотрите, снова! Он движется резкими толчками. А теперь ушел. Ушел в темноту.

– Я думаю, это человек, – быстро сказала Хлоя. – Я думаю, нам надо найти его… или ее. Кто бы это ни был, он может нам сказать, где выход наружу.

Глава 3. Небо с тысячью окон

– Кто это?

– Молодые люди.

– Можно сказать, что они новички на чердаке. Они еще продолжают крутить головами, чтобы увидеть следы чердачной нечисти. Никакого шанса.

Молодой полоскреб издалека смотрел на них сквозь прорези в своей венецианской карнавальной маске, и по его коже пробежал мороз, когда он представил себя на их месте.

Он носил несколько слоев одежды, которая доставала ему до лодыжек. Вся она была слишком велика ему. На его голове болталась огромная шляпа, тоже больше на несколько размеров. Вся эта одежда принадлежала не ему, а кому-то еще, так как полоскреб не должен носить одежду. Он подбирал одежду везде, где только можно, и она становилась частью его, но никогда не принадлежала ему. Это была великолепная маскировка. Когда ему нужно было спрятаться, он притворялся кучей тряпок, просто упав на пол.

– Я боюсь людей, – сказал он летучей мыши, висящей около его левого уха. – Но меня тянет к ним.

– Это потому, что ты сам когда-то был человеком, – сказала летучая мышь. – Ты считаешь их своей семьей.

Этот полоскреб, как и все другие существа его племени, когда-то был обычным мальчиком, но он прожил здесь слишком долго. Он не любил напрямую общаться со своей прежней расой, так как теперь он изменился и больше не был человеком. Он носил маску – венецианскую маску Кокалино, веселого монаха с красным носом и щеками и ярко-красными губами. Он носил маску не потому, что хотел напугать кого-нибудь, а потому, что не хотел быть тем, кем был раньше. Теперь он стал кем-то иным.

Но он был рад видеть детей, ему нравилось следовать за ними и подслушивать обрывки их разговоров.

– Они смотрят! – вскрикнула летучая мышь. – Тебе нужно спрятаться.

Полоскреб упал на пол и мгновенно превратился в кучу тряпья. Те, кто смотрел издалека, не могли видеть его глаз, сверкнувших в прорезях маски. Все, что они видели, – это старые пальто, сваленные в кучу, наверху которой лежала шляпа. А вот если бы они присмотрелись внимательнее, то заметили бы застывшие черты Кокалино, который поглядывал на них с выражением полного довольства на лице.