Авантюрист
Шрифт:
После краткой паузы озвучил им свою «настоящую» легенду: мол, на деле я офицер для особых поручений генштаба русинского корпуса Армии Освобождения, приданный батальону для усиления. Узкое место, каким таким чудом я оказался на дороге в голове разгромленной колонны, пришлось проскочить. Уцелел же в засаде просто: сбили с ног в толчее да по голове «прилетело неслабо». Испугался. Все-таки первый бой как-никак. Притворился мертвым. Потом перестрелял мародерствующих сквернавцев и бросился в лес, где и плутал, отстреливаясь, пока не набрел на Буяна. Признаваться в своей трусости было непросто, но, увы, необходимо, чтобы придать рассказу какую-то видимость
Честно говоря, больше всего переживал за этот момент: аборигены в слово «честь» вкладывали непривычно много смысла, раздувая его до глыбы, которую нельзя ни перепрыгнуть, ни обойти, не запятнав репутацию. А ее, как одежду по поговорке, следовало беречь смолоду. И, что характерно, в первую голову это касалось особ благородного происхождения. Да уж, порядки…
Евгений Белов — единственный, кто имел право упрекнуть меня в «недостойном офицера поведении», — предпочел отвести глаза. Похоже, юноша понимал, что не время и не место выяснять, кто достоин, а кто здесь «погулять вышел». На мое счастье, разум парня слишком чист, чтобы изводить себя ревностью и домыслами. Если посмотреть на ситуацию объективно, то Фома отдал Слезу Асеня с душой княжны какому-то приблудному авантюристу, а не влюбленному в нее юному рыцарю. Не похоже, что без страха и упрека. Не потому ли он так взялся геройствовать, что тоже растерялся под огнем? Так или иначе, окажись на месте Евгения более эгоистичный и ограниченный субъект, мне бы не удалось избежать конфликта, — к гадалке не ходи.
Также никто не заявил, что не видел меня во время предшествующих стоянок, на марше и затем в бою. И это радовало. Пусть мелкий червячок сомнений точит разум кого-то из подчиненных в свободное от боевой работы время. Пока они готовы сражаться под моей командой со сквернавцами, превозмогать всяких «червячков» в их головах нет нужды.
Вторым пунктом на повестке дня стояла раздача чинов и заодно приведение толпы спасенных стрелков в подобие организованного отряда. Озвучил идею с формированием четырех подразделений и соответственно огласил назначенцев: подофицер первого класса Белов становился моим заместителем и командиром группы тяжелого вооружения, капрал Молчун уже вовсю отвечал за разведку, капрал Буян — за ядро отряда стрелков, мастер Прохор получил должность начальника по вооружениям, а Никодим Наумов отныне исполнял обязанности обозного главы. Повару, как нестроевому, звания не полагалось. Буяну, Молчуну и Белову поручил присвоить «мастер-стрелка» воинам, отличившимся в боях, а из их числа назначить потребное количество сержантов.
Сержант в Армии Освобождения — это не звание, а должность. Вроде помощника капрала по дисциплине и хозяйственным вопросам — примерно по одному полагается на каждый десяток солдат. Еще в тумане заметил, что Ральфу доставляет удовольствие просвещать штатского в моем лице на тему армейских реалий. Видимо, сам недавно в рядах, вот и выеживается.
Внезапное повышение восприняли сдержанно, считая его не то блажью штабного офицера, не то временной необходимостью. Да и ладно, нечего радоваться раньше времени — нам еще до своих надо дойти.
Защитных гамионов среди трофеев нашлось две штуки, а снятый с имперского «агента Смита» Акинф обнаружил в фургоне при разгрузке офицерского багажа. Ума не приложу, как он оказался между сундуками, вместо того чтобы остаться у меня на шее или бесследно сгинуть в посмертном убежище мертвого мага. Нашелся, и к лучшему — потому как Белов и Буян о личной защите от метательных снарядов врага до сих пор не
На этом пришла пора огорчить военный народ. В профилактических целях.
— Итак, господа и товарищи мои боевые, волю княжны мы не выполнили.
По обозначенной группе лиц прошла волна недоумения под тихий ропот.
— Пока не выполнили. Да, отбили своих. Но до рощи не дошли. И не дойдем, если не бросим обоз.
Все прекрасно понимали, что громоздкий и медленный обоз делал колонну уязвимой для нападения и задерживал нас, что грозило поставить отряд по прибытии в ущелье Рока между молотом и наковальней. В том, что стратегический проход враг уже закрыл, сомневаться не приходилось. Тем не менее подчиненные переглядывались между собой, пожимали плечами, скребли затылки и многозначительно вздыхали.
В попытке понять, что виной такому неадекватному поведению — глупая жадность или безрассудная ответственность за казенное имущество, воззвал к Ральфу. Но безуспешно.
Вместо козыря предъявил планшет с картой. «Советники» потыкали в диво дивное пальцами и чуть более вдумчиво почесали затылки. Про само болото слышали все, причем только ужастики, о полноценном же пути через топь никто не подозревал. Что неудивительно. Но если прикинуть специфику местной торговли, наличие неуправляемых банд и засадоопасную ситуацию у Столпов, то альтернативный и потайной маршрут просто обязан иметь место. Гать выглядела более приемлемым маршрутом, и понимание этого факта членами совета я физически ощущал. Но бросать добро им не хотелось категорически.
— Итак, будем исходить из того, что оружие, аш и гамионы возят вьючные куланы контрабандистов. Наши, следовательно, тоже пройдут. Весь путь до ущелья Рока через болото займет, по прикидкам, около двух суток. Значит, продовольствия надо брать на трое суток.
— А как до рощи идти? — спросил Никодим. — Еще на три дня надо брать.
— Твоя правда… — признал я. — Тем не менее повозки и все лишнее придется бросить. Берем только продукты, оружие и самое ценное. Куланов не перегружать, иначе не пройдем…
«Советники» недовольно загудели. Призвали Фому, ссылаясь на необходимость в транспортировке раненых. А где одна повозка, там и десять… Ага, щас! С вероятностью в сто процентов у Столпов нас ожидает засада. Тащить, надрываясь, добычу врагу — преступный идиотизм. Так и заявил.
Обратил внимание, что наше собрание привлекло внимание большинства рядовых, закончивших прием пищи и по недогляду командиров не имеющих срочных дел.
Нелепую игру в демократию пришлось резко прекратить. Решение я принял, и последовавший доклад лекаря повлиять на него уже не мог. Раненых не бросим, заверил собравшихся, кого-то понесут обозные ратаи на носилках, кого-то посадим на куланов. Буяну и Прохору поручил озадачить бездельников, греющих уши, а сам выслушал Фому.
Слегка волнуясь, доктор Немчинов изложил ситуацию с небоеспособными стрелками, которых числилось двенадцать человек. Уверенно пообещал вернуть в строй от трех до пяти солдат в течение двух суток. Прогноз по многочисленным легким ранениям у бойцов также оказался благоприятным. Особо поблагодарил меня за большой гамион, отданный на болоте, и пентахилер. Для ухода за ранеными он попросил выделить еще одного солдата — Василия по кличке Гусляр. Очевидно, речь шла о том солдате, что помогал Фоме до прихода колонны на постой.