Авантюристы гражданской войны
Шрифт:
Одесситы все поняли. В течение двух дней склады, магазины, конторы, амбары были начисто ограблены. Для прикрытия наготы казака потребовались вагоны шелка, дамских чулок, коньяка, туалетного мыла, кровельного железа, сахара, анилиновых красок.
Выжав из города все, что в нем накопилось за месяцы двух оккупации, Григорьев заскучал. Отписки Москве по поводу произведенных «самочинных актов» доставляли мало радости. В конце весны верблюжцы двинулись к Раздельной и дальше вглубь Украины, забирая остатки железнодорожного имущества и хлеба…
Официальный предлог ухода из Одессы — борьба с петлюровцами, истинная же причина — желание войти в соглашение или с петлюровцами, или с Деникиным.
Поражения большевиков на Юге заставляли Григорьева спешить отгородиться. В конце мая на станции «Знаменка» после недельного погрома, сопровождавшегося окончательным сожжением местечка, Григорьев объявил
На вагонах его эшелонов красовалась надпись: «Довольно вам есть Троцкого конину, поешьте Григорьева свинину!»… Для ободрения стекавшихся к Знаменке крестьян и дезертиров Ворошиловской армии (расквартированной в Екатеринославской губернии) в течение нескольких дней Григорьев раздавал если не свинину, то все же кое-что: непереработанное паточное сусло, которым отравился весь округ… Цистерны со спиртом составляли забронированную собственность верблюжцев, как старейших ветеранов. Григорьев переселился в комнату телеграфиста и беспрестанно рассылал «всем, всем» бесконечные воззвания. Впрочем, по этой части ему не удалось отбить пальму первенства у Раковского. Еще неделю назад председатель украинского совнаркома выражал благодарность «главе революционного авангарда Запорожья — непобедимому товарищу Григорьеву»… Теперь же воззвания Раковского, посвященные измене Григорьева, повторяли на все лады: «сифилитик», «вор», «пьяница», «кровавый хам» и т. д.
Накормив население патокой, Григорьев увидел, что дела его все же неважны: большевики окружали Знаменский район сплошным кольцом. Мобилизованные крестьяне в первом же бою под Пятихаткой бежали обратно в свои деревни. Предстояло последнее решение: пробиться к Екатеринославу на соединение с Махно, что и удалось сделать после потери большей части людей{22}. Мобилизация в Екатеринославской губернии не только не имела успеха, но и обратила против Григорьева поголовно все население. Гражданская война вступала в тот фазис, когда погибал всякий, рискнувший мобилизовывать, не имея достаточных карательных средств.
В ставку Махно «Гетман всей Украины» явился с небольшим отрядом и значительными обозами. Махно осмотрел мануфактуру, прикинул количество вагонов сахара, подсчитал число охраны Гетмана. Вечером произошла на сборном митинге обоих отрядов ссора меж атаманами, во время которой люди Махно неожиданным залпом ликвидировали Григорьева со штабом. Гуляйпольский народный учитель оказался богатым наследником, и все село получило по штуке цветного ситца{23}.
Снова, как и прошлым летом, батько Махно был вне конкуренции — батька батек, неуловимый, не принимающий сражений, вырастающий снова и снова, как девственный лес под ударами топора…
В конце июня 1919 года коротконогий, пучеглазый Май-Маевский [320] облегченно вздохнул и телеграфировал Деникину: «Махно уничтожен…» В конце августа Екатеринославский губернатор Щетинин — самый плохой из всех когда-либо бывших в мире губернаторов (включая и Оффенбаховских [321] ) — требовал у Романовского конный корпус для борьбы с Махно. «Справитесь силами государственной стражи!» — отвечал покойный начальник деникинского штаба. Силами государственной стражи, в апогее побед на московском направлении, в глубоком тылу был сдан махновцам Екатеринослав [322] . На этот раз батько свирепствовал, мстя за два месяца лишений, проведенные в камышах Заднепровья, куда ему добровольческая контрразведка поставляла оружие и сведения… Вслед за жесточайшим еврейским погромом Махно разгромил все учреждения, связанные с деятельностью ненавистных ему правительств, вплоть до здания почты и телеграфа.
320
Май-Маевский Владимир Зиновьевич (Зенонович) (1867–1920) — во время Первой мировой войны командовал полком, затем дивизией и корпусом, закончил войну в чине генерал-майора; в начале 1918 г. примкнул к Добровольческому движению, с мая 1919 г. командующий Добровольческой армией, входившей в Вооруженные силы Юга России; 27 ноября 1919 г. отстранен А. И. Деникиным от должности.
321
Т. е. опереточных; от имени Жака Оффенбаха (Я. Эбершт, 1819–1880) —
322
Отряды «Революционной повстанческой армии Украины» под командованием Н. И. Махно заняли Екатеринослав 15(28) октября 1919 г. и удерживали город в течение месяца. Захват Екатеринослава стал завершением успешного прорыва из района Умани на Екатеринославщину, во время которого были также заняты Александровск (5(18) октября) и Гуляй-Поле (7(20) октября).
«Свободной России не нужны ни почты, ни телеграфы. Предки наши не писали писем (!) и не телеграфировали, а счастья было больше! — заявил Махно делегации телеграфистов. — Все вы свободны, идите, куда глаза глядят. Чем вертеть колесо, научитесь с пулеметом работать, получайте по тачанке и айда!»…
К ноябрю месяцу успехи Махно в тылу добровольцев привели почти к полному прекращению движения на южных железных дорогах. Из Екатеринослава он уходил, чтобы через неделю (когда белые войска возвращались на главный фронт) снова прийти. Действовал все тот же механизм. Приближается к городу регулярный корпус, махновцы разбежались по пригородам, ушел корпус, и без всякого сигнала, по молчаливому уговору собрались на городском базаре… Батько свистнул, и площадь ощетинилась. Город снова в руках Махно.
Дальше — больше. Всю вторую половину 1919 года Крым находился под угрозой вторжения Махно. Глубокой осенью в Таганроге, в ставке главнокомандующего, поднялась звериная паника: Махно, взяв Мариуполь (80 верст от Таганрога), двигался дальше, а в ставке не было никакой охраны: тысячи офицеров, заполонивших Ростов и Таганрог, при вести о Махно как сквозь землю провалились. Ставка дала душераздирающую телеграмму генералу Шкуро [323] (находившемуся под Воронежом) с требованием бросить все и идти спасать ставку. Англичане проклинали русских и наспех удирали из Таганрога… Остряки вспоминали случай, происшедший при летнем взятии Екатеринослава. Въехавшему в город Деникину украинские группы поднесли вышитый ручник с надписью: «Не той казак, що победив, а той казак, що выкрутився!»…
323
Шкуро (Шкура) Андрей Григорьевич (1887–1947) — в Первую мировую войну командовал Кубанским конским отрядом особого назначения, а затем отрядом в конном корпусе в Персии; весной 1918 г. возглавил партизанский отряд, в июне сформировал на Кубани дивизию, которая вошла в состав Добровольческой армии, командовал затем 3-м Кубанским казачьим корпусом, Кубанской армией, генерал-лейтенант; отправлен в отставку П. Н. Врангелем; эмигрировал.
Какой из двух «казаков» переживет друг друга? Побеждающий или выкручивающийся?
…Было уже лето 1920 г. В полосатом кепи, непромокаемом плаще, поседевший, похудевший генерал Деникин шел по перрону Лондонского вокзала [324] … И в эти же дни в злосчастной Таврии Махно договаривался с новым главнокомандующим — генералом Врангелем. Казалось, что на этот раз счастье наконец на стороне казака побеждающего: он дал Махно своих инструкторов, заметно прибрал его к рукам, обольстил генеральским титулом. «Использует главнокомандующий батьку и в конце концов повесит этого бандита!» — уверяли крымские сердцеведы…
324
После того как 22 марта (4 апреля) 1920 г. новым Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами Юга России был избран генерал П. Н. Врангель, Деникин сложил свои полномочия и 23 марта отбыл с семьей в Англию, где пробыл до августа.
Снова пришла осень, четвертая золотая осень батьки Махно.
Крым агонизировал, и в критический момент, ровно за месяц до конца, Махно снова перешел, перешел к большевикам.
Сейчас батько ни за кого: свои политические симпатии он определяет к осени, когда вязки грунты и не проехать тачанке, когда дождь загоняет мужиков в хаты и необходимо иметь регулярные кадры, базу, провиант…
…С Махно не справится ни Троцкий, ни Буденный, ни Дзержинский. В нем сила русского засасывающего болота. Ему уже 310 лет, Махно — один из тех изумительных «переплетов», которые в великую смуту — под стенами Москвы — играли жребием России.