Авантюристы гражданской войны
Шрифт:
Когда-нибудь сердце Дзержинского не выдержит [291] . В тяжелую минуту оно разобьется о камень очередного разочарования.
Что касается Радека, он проживет еще не менее двадцати лет [292] . За его гробом пойдут: Парвус [293] , Ганецкий [294] , адвокат Козловский [295] и толпа безымянных плачущих девушек.
В обоих случаях редактор «Humanite» Марсель Кашэн [296] напишет восторженный некролог, ничего не поняв ни в том, ни в другом из его хозяев.
291
Дзержинский умер от разрыва сердца в Москве 20 июля 1926 г.
292
Радек был приговорен 30 января 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР к десяти годам лишения свободы и, по имеющимся данным, умер 19 мая 1939 г. в Верхнеуральске.
293
Парвус (Гельфанд Александр Львович; 1869–1924) — деятель российского и германского социал-демократического движения; с 1903 г. меньшевик.
294
Ганецкий Якоб Станиславович (Якуб Фюрстенберг; 1879–1937) — с 1896 г. член Социал-демократии Королевства Польского, член Бунда, с 1908 г. член ЦК РСДРП; вернувшись в Россию после Октябрьской революции с ноября был заместителем Главного комиссара Народного банка, его директором, членом Наркомата финансов;
295
Козловский Мечислав Юльевич (1876–1927) — в 1896–1899 гг. член Рабочего союза Литвы, на объединительном съезде Союза и «Социал-демократии Королевства Польского» избран в правление, затем член Виленского комитета; окончил юридический факультет Московского университета; после Февральской революции член исполкома Петроградского Совета и ЦИК, после Октябрьской революции председатель следственной комиссии ВРК, с декабря 1917 г. по ноябрь 1920 г. член коллегии Наркомата юстиции, в 1922–1923 гг. генеральный консул в Вене и заместитель полпреда в Австрии, с 1923 г. главный юрисконсульт Наркомата путей сообщения.
296
Марсель Кашэн — один из руководителей Французской социалистической партии (СФИО) в 1905–1920 гг. и основателей Французской коммунистической партии (1920) Марсель Кашэн (1869–1958) с 1918 г. и до своей смерти занимал пост директора газеты «Юманите».
Украинская ночь
I
Для полного счастья нужно было так немного. Стоило человеку в выглаженных брюках — попавшему из собственной канцелярии Его Императорского Величества прямо в благородное сословие крупье, — провозгласить безразличным, отчетливым голосом пять-шесть раз подряд: «bon pour la banque!» [297] , и назавтра можно было удивить весь Крещатик, волею судеб превращенный в Кузнецкий мост или Невский проспект [298] … Но человек в выглаженных брюках неумолимо констатировал провал — и один за другим уплывали бриллианты, керенки, николаевские, таким героическим усилием перевезенные через кордон.
297
Банк выиграл! (фр.).
298
Крещатик, Кузнецкий мост, Невский проспект — центральные улицы Киева, Москвы, Петербурга.
В тихом, провинциальном Киеве собрались обе столицы. «Уехали с Брянского вокзала, вернемся на Курский», — утешали себя банкиры, писатели, генералы, артисты, купцы. Стоит ли затевать дела, становиться твердой ногой, плакать о проигранных деньгах и бриллиантах, когда к Рождеству обратно? В витрине на углу Лютеранской и Крещатика патриотический фотограф выставил колоссальный портрет: гетман и Вильгельм [299] на террасе замка императора. Решительно держался за кинжал Скоропадский [300] , оскалом всех зубов благосклонно к стране, дарящей хлеб и сало, улыбался Вильгельм. И было так ясно, что радость все-таки будет, что рано или поздно смилостивится мировой крупье и зарвавшимся трехнедельным удальцам — большевикам — гордые беженцы откроют девятку. В августе, в сентябре, в октябре 1918 года верили в сейфы, в саратовские дома, в пензенские имения, в партию пишущих машин, застрявшую меж Читой и Байкалом.
299
Вильгельм II Гогенцоллерн (1859–1941) — германский император и прусский король в 1888–1918 гг.
300
Скоропадский Павел Петрович (1873–1945) — во время Первой мировой войны командовал сначала дивизией, затем корпусом; генерал-лейтенант (1916), генерал-адъютант, с октября 1917 г. командующий войсками Центральной Рады; 29 апреля 1918 г. при активной поддержке немецких оккупационных властей избран гетманом «Украинской Державы», покинул Киев 1(14) января 1919 г. вместе с немецкими войсками, когда туда вошли войска Петлюры. См. о нем; А. Маляреский (А. Сумской). На переэкзаменовке // Архив гражданской войны: Выпуск второй. — Берлин, б.г. — С. 103–142.
«Нужно продержаться три месяца!» — и вот держались: открыли клуб домовладельцев, клуб вильного казачества, клуб помощи жертвам большевизма, жокей-клуб и тысячу одно кафе, напоминавшее о Москве, о знакомых именах и вкусах.
Ленин складывает чемоданы, Троцкий переводит деньги за границу, все идет великолепно, из Кистяковского [301] получится отличный Столыпин [302] , самое важное — найти комнату в этом городе, увеличившем свое население за один месяц в три раза, приучить дурацких провинциальных портных к настоящей кройке — и солнце еще засветит!
301
Кистяковский Игорь Александрович (1872–1940) — юрист, приват-доцент Киевского, а затем Московского университетов.
302
Столыпин Петр Аркадьевич (1862–1911) — в 1903–1906 гг. саратовский губернатор; с 1906 г. министр внутренних дел и Председатель Совета министров Российской империи; был смертельно ранен эсером Д. Г. Богровым во время пребывания в Киеве.
Если бы нашелся в гетманском Киеве человек, который после горы сдобных булок, пряников, колотого сахара, осмелился бы думать иначе, его бы просто-напросто перестали пускать в клубы. Был один тип, который в своем беспрестанно работавшем уме уже давно пожрал и гетмана, и всех его гостей — но его держали за семью замками: будущий украинский феникс — Симон Петлюра [303] — сидел в тюрьме… Через месяц он ворвется в город с толпами озверелых мужиков, оторвет у вывесок твердые знаки, заставит «забалакать по-украински» петербургских снетков, выведет в расход сотни офицеров. Но пока еще воздух ясен последней осенней ясностью. В царском саду ласковое, обманчивое бабье лето. И заместитель разорванного бомбой Эйхгорна пьет за здоровье «великих государственных мужей Украины», не желая верить сообщениям австрийских властей Екатеринославской губернии. Эти австрийцы — неисправимые паникеры. Они дрожат за линию Гинденбурга [304] , которую не сломит никакая Америка, никакие черти-дьяволы, они не могут справиться с каким-то мужиком Махно, которого за вшивость нельзя даже пустить в шнельцуг [305] !..
303
Петлюра Симон Васильевич (1879–1926) — бывший член Украинской социал-демократической рабочей партии, один из организаторов Центральной Рады (1917) и Директории (1918), ее глава с февраля 1919 г. Во время польского наступления Петлюра активно поддерживал поляков; в 1920 г. эмигрировал. В 1919 г. в ростовской газете «Жизнь» А. Ветлугин опубликовал очерк «Украина», в котором решительно выступал против «петлюризма»: «Страна, освобожденная от большевистского террора, должна быть освобождена и от бездарного, губительного петлюризма. Большевизм рубит головы, расстреливает и грабит; петлюризм подтачивает и заражает неизлечимой гнилью. Только полная ликвидация самостийности способна восстановить силы тяжело больной Украины» (№ 51. — 23 июня (6 июля). — С. 2; подпись: Д. Денисов).
304
Гинденбург — генерал-фельдмаршал, будущий президент Германии (с 1925 г.) Пауль фон Бенекендорф унд фон Гинденбург (1847–1934) во время Первой мировой войны командовал 8 армией, 9 армией, войсками Восточного фронта (с ноября 1914 г.), а затем будучи начальником Генштаба (с августа 1916 г.) фактически являлся Главнокомандующим; был решительным противником любых соглашений со странами Антанты, руководствовался т. н. «стратегией уничтожения»; после заключения перемирия 11 ноября 1918 г. руководил эвакуацией германской армии; вышел в отставку 26 июня 1919 г.
305
Скорый поезд (от нем. Schnellzug).
Махно — первый пророк, признанный прежде всего собственным отечеством, осчастливленным им Гуляй-Полем [306] . Громадное промышленное село, богатое, бойкое, многотысячное, помнит батьку Махно еще пятнадцать лет назад маленьким, широкоплечим блондинчиком,
306
Гуляйполе — село в Александровском уезде Екатеринославской губернии, где родился Махно.
307
Ср. с фрагментом о Махно из «Екатеринославских воспоминаний. (Август 1918 г. — июнь 1919 г.)» Г. Игренева: «Из расспросов мне удалось узнать лишь следующие подробности из его биографии. Родом из Гуляй-Поля, по одной версии — народный учитель, по другой — рабочий, он в 1902 г., за убийство родного брата с корыстной целью, был приговорен Екатеринославским окружным судом к 15-ти годам каторжных работ. В 1905 году неожиданно снова появился на горизонте, объявил себя анархистом, участвовал в каких-то экспроприациях и потом снова потерялся из виду. Вынырнул снова только в 1917 г. в качестве председателя Гуляй-Польского совета рабочих депутатов» (Архив Русской Революции, издаваемый И. В. Гессеном. Т. 3. — Берлин, 1921. — С. 236–237). По данным современных историков Махно работал в имениях и экономиях своего уезда, а затем на гуляйпольском чугуно-литейном заводе; примкнул к анархистам в 1906 г., вступив в молодежный кружок Украинской группы хлеборобов анархистов-коммунистов, участвовал в нескольких ограблениях и дважды подвергался арестам в 1906–1907 гг., в последний раз за покушение на жизнь гуляйпольских стражников, был выпущен под залог в июле 1908 г., через полтора месяца вновь арестован и в марте 1910 г. приговорен за убийство к смертной казни; просидевший 52 дня в камере смертников Махно, который на момент совершения преступления еще не достиг совершеннолетия, был помилован и осужден отбывать бессрочную каторгу. Наказание он отбывал в московской Бутырской каторжной тюрьме, откуда был освобожден в марте 1917 г., и в конце марта вернулся на родину, в Гуляйполе.
308
Ср. с фрагментом о Махно из «Екатеринославских воспоминаний» Г. Игренева: «Единственное, что Махно успел в Екатеринославе: это расстрелять прокурора окружного суда Аверьянова — своего обвинителя в деле о братоубийстве» (С. 239).
309
Ср. с фрагментом о Махно из «Екатеринославских воспоминаний» Г. Игренева: «После прихода немцев на Украину становится одним из вождей крестьянских повстанческих банд, ведущих партизанскую борьбу против оккупационных войск. Это доставило ему широкую популярность среди крестьян Екатеринославской губернии. После подавления повстанческого движения организует более тесную разбойничью шайку, с которой совершает ряд крупных грабежей. Перемена режима не оказывает влияния на его деятельность, и в петлюровской сумятице он продолжает с успехом свою работу» (С. 237).
Немцы тщетно гонялись за Махно, натыкаясь на воздух. Сожгли несколько деревень, потеряли время, сравнительно большое количество людей, обозы — и уступили беспокойный хлебный район австрийцам. Между новыми господами положения и батькой установилось как бы молчаливое соглашение. С обычной австрийской халатностью шикарные, нафабренные, затянутые майоры решили не соваться в дебри и стянули разбросанные гарнизоны к большим пунктам. В распоряжении Махно, кроме его колыбели — Гуляй-польского уезда (который, собственно говоря, уже с этого времени и до наших дней остается в его руках) [310] — оказалась линия так называемой «второй Екатерининской дороги», соединяющая станцию Чаплино с Бердянском, т. е. Донецкий бассейн с Азовским побережьем. Здесь, на узлах золотоносной (пшеница, уголь, соль, руда) артерии, Махно установил засады для поездов, переполненных торговыми людьми, директорами заводов, для обозов, для одиночных экипажей и автомобилей. Редкая неделя проходила без грабежа. Люди предпочитали длинный объезд и тряску по морю рискованным сокращениям Екатерининской дороги. Однажды, в сентябре 1918 г., при одной из очередных остановок поезда в руки батьки попали вагоны с австрийскими пулеметами и небольшими двухколесными бричками (так называемые «тачанки»). Махно посадил на каждую тачанку по одному дезертиру, снабдил его пулеметом, и так выработался этот знаменитый тип роковых возниц. В город Мелитополь въезжали на десяти-пятнадцати тачанках с капустой сонные хохлы: под капустой лежали пулеметы. Подъехав к полицейскому управлению, они открывали из-под капусты пальбу и… в общей панике, страхе, расплохе город попадал в руки пеших махновцев, заполнивших базар. Пешие, непостоянные махновцы — напоминают армию Кемаля [311] . И те и другие неделю работают, сеют, пашут, два дня ходят — одни по городам, другие по армянским деревням — и грабят.
310
Принимавшие участие в штурме Перекопа на стороне красных отряды Махно, отказавшегося подчиняться руководству Красной армии, были рассеяны в конце ноября 1920 г., но еще до конца года Махно удалось собрать новую армию численностью до 15 тысяч человек, которая продолжала оказывать сопротивление большевикам вплоть до 23 августа 1921 г., когда ее остатки ушли за румынскую границу.
311
Кемаль Мустафа (1881–1938) — руководитель национально-освободительной революции в Турции 1918–1923 гг. После провозглашения Турции республикой оставался ее президентом до своей смерти, получил имя «Ататюрк» (отец турок).
Когда австрийский отряд, поехавший для охраны состава, был обстрелян из австрийских же пулеметов, Екатеринославский губернатор — самолюбивый, хвастливый тиролец — заскрежетал зубами и запретил посылать австрийские патрули. С поездами стали ездить гайдамаки. Когда на крутом повороте поезд налетал на груду бревен и по вагонам рассыпались возницы тачанок, чубатые синие жупаны без единого выстрела переходили на сторону Махно.
Но вот и совсем не стало австрийцев. Мы в начале зимы 1918-19 года. Союзники уже в Одессе, большевики еще не заняли Северной Таврии, у добровольцев и казаков нет сил занимать такой огромный район.
Махно меняет масштаб. Он в Бердянске, Мелитополе, Екатеринославе, в Юзовке (центр донецкого угля)… У него штаб, в составе которого меж прогнанными от большевиков матросами имеется насильно захваченный полковник генерального штаба. В Бердянске батько печатает «Известия революционных войск имени батьки Махно»… В сводке, составляемой злосчастным спецом по всем правилам искусства, имеются такие выражения, как: «на фронте, занимаемом группой товарища Гаркуши», «при последнем объезде левого сектора батькой замечено»… Бердянские поэты выражают благодарность батьке за бумагу, пожертвованную (!) для издания журнала «Южно-Русская Муза»; в воспоминаниях же товарища Гаркуши подробно повествуется о победах, одержанных этим славным военачальником над «армиями Людендорфа»(!)…
Отныне батько разъезжает исключительно на тройке, в ковровых санях, с подобранным малиновым звоном бубенцов. На следующих за ним дровнях находятся: мука, сахар, полотно. Въезд в новое место начинается с бесплатной раздачи как этих продуктов, так и всех запасов, оставленных австрийцами.
На каждом махновце поверх австрийской шинели (нередко на одном две шинели) меховые шубы, бурки, дохи. И таковы их настроение, счастливый вид, уверенность в завтрашнем дне, что нет отбоя от новых и новых махновцев. Уже не хватает тачанок, уже Егорьев (командующий советской армией), наступая на Екатеринослав, доносит Троцкому, что «округ переполнен бандами Махно; ввиду их многочисленности, сытости и отличного вооружения предпочтительно соглашение»… Троцкий одобряет доклад, «группа Махно» переименовывается в отдельную бригаду, а он сам в бригадного командира с награждением орденом красной звезды.