Аварийный взлёт

Левит Ирина

— А вам не кажется, что от аэропорта следовало хотя бы послать венок? В конце концов, Марадинский, помимо всего прочего, был партнером аэропорта.

— Венок я заказал, — невозмутимо произнес Георгий. — Его доставят к нам сегодня в одиннадцать часов. Я как раз хотел вам доложить, что венок будет из живых цветов, искусственные для нас не солидно, а на траурной ленте планируются слова: «С прискорбием — от руководства Губернского аэропорта». Но если вы возражаете, слова можно заменить. Это сделают быстро, я на всякий случай договорился.

—

Нормальные слова, и живые цветы тоже правильно. Вы сами съездите на прощание.

— Хорошо. Я специально на всякий случай надел соответствующий костюм.

«Нет, — подумал Огородов, — увольнять Георгия явно преждевременно».

Уже на подъезде к аэропорту позвонили из областной администрации, предупредили, что вечерним московским рейсом возвращается губернатор. Сидеть на работе почти до десяти вечера Огородов вообще-то не планировал. Да и особой нужды, по большому счету, не было никакой. Прилет — не вылет, когда всякое может случиться, типа задержки рейса, как в нынешний понедельник, и директору пришлось выступать в роли заботливого хозяина. Тут все проще: даже если рейс задержится, из самолета никто никуда не денется, а потом к трапу подадут машину VIP-зала, губернатор пройдет через зал и уедет в город. Всех дел на несколько минут. Прежний директор сроду подобными встречами себя не обременял. Проводами, впрочем, часто тоже.

Но Огородов считал, что себе он такое позволить пока не может. Вот через какое-то время, перестав быть новичком, — другое дело, А пока нельзя пренебрегать любым общением с губернатором, тем паче сейчас, когда в аэропорту случились такие трагические события. Не исключено, у губернатора возникнут какие-то вопросы, на которые, скорее всего, у гендиректора не найдется ответов, однако тут он точно ни при чем. А вот начальнице VIP-зала послаблений не будет никогда. Должность, в конце концов, обязывает быть под рукой не просто у очень важных, а самых важных персон.

Огородов намерился позвонить Егоровой прямо тут же, однако машина подъехала к административному корпусу, и он решил, что отдаст соответствующие распоряжения после общей планерки.

В кабинет, однако, он даже не зашел, перехваченный на пороге секретаршей.

— Валерий Леонидович, звонил полковник Купревич, просил, чтобы вы сразу заглянули к нему.

— А почему он позвонил в приемную, а не мне на мобильник? — удивился Огородов.

Секретарша пожала плечами.

— Ну ладно. — Он сбросил на руки секретарши плащ. — Меня, судя по всему, на планерке не будет, а вы свяжитесь с Егоровой и предупредите, что вечерним рейсом из Москвы сегодня прилетает губернатор.

Конференц-зал, где разместился штаб оперативноследственной группы, находился этажом ниже, но Валерий Леонидович проделал этот путь в намеренной неспешности.

Селекторное совещание его мало волновало. Вел его традиционно зам по производству, гендиректор лишь принимал участие и знал: обо всем важном его и так проинформируют. Но вот срочный вызов Купревича, причем не напрямую, а через секретаршу,

насторожил. И подозрительно, и не слишком вежливо. А ведь этот полковник производил впечатление вполне воспитанного человека…

В кабинете, где обосновался полковник, вместе с ним сидел довольно забавный дядька — взъерошенный толстяк с большим носом и круглыми глазами, которого Огородов уже видел, но исключительно издали.

— Познакомьтесь, наш эксперт Аркадий Михайлович Казик, — представил Купревич.

Огородов любезно кивнул — эксперт послал в ответ не менее любезную улыбку. Валерию Леонидовичу очень хотелось спросить: «С чего вдруг такая срочность?», однако он промолчал. Не зная броду, не суйся в воду. По крайней мере, первым.

— Уж вы извините, что вас так резко оторвали от дел, однако же насущная потребность возникла дополнительные вопросы вам задать, — весьма церемонно произнес Купревич.

Огородов опять промолчал. Эта странная для следователя церемонность встревожила.

— Вы же были знакомы с Эдуардом Борисовичем Марадинским?

— Был. Но очень поверхностно. Встречался с ним один раз, где-то за неделю до… происшествия. Я об этом рассказал следователю, который меня расспрашивал еще до вашего приезда.

— Да-да, здесь записано, что вы обсуждали с Марадинским текущие дела. — Купревич постучал пальцем по толстой папке. — А можно поподробнее? Какие дела вы обсуждали?

Директор неопределенно повел плечами.

— Ну, во-первых, я стараюсь постепенно знакомиться с основными партнерами аэропорта. Так сказать, лично, и Марадинский в их числе. Мы страхуем у компании «Гранит» ряд объектов. А во-вторых, заканчивается срок страхового договора, я считал нужным обсудить наши дальнейшие взаимоотношения.

— Ну и как, обсудили? — спросил полковник.

— В каком смысле? — спросил в свою очередь Огородов.

— В смысле поговорили вообще или договорились о чем-то конкретном?

— Скорее, поговорили вообще…

— Но, может, были какие-то детали?

Директор задумался. Устремил глаза к потолку, вспоминая эти самые детали, после чего развел руками: дескать, ничего на память не приходит.

— А вы собирались пролонгировать договор с «Гранитом»?

Огородов оторвал взгляд от потолка, произнес сдержанно:

— Свое решение мы обязаны представить за месяц. Так что время еще было. Но учитывая давнее партнерство…

Этот разговор Валерию Леонидовичу не нравился. Мутный какой-то разговор. Он силился понять, что скрывается за этой мутью и как ему вести себя дальше, дабы четко пройти по тропочке, не оступившись и не наступив куда не следует. Впрочем, одно ощущал четко: не случайно его зазвали в спешном порядке и неспроста ковыряются в этих самых деталях.

— Ну вот что, Валерий Леонидович, давайте-ка начистоту. — Полковник поправил очки, словно прицелился, пальнул глазами сквозь стекла. — Мы знаем, что вы собирались расторгнуть договор с компанией «Гранит», о чем и сообщили Марадинскому…