Август, в который никто не придет
Шрифт:
…вертится мелодия в тумане осени, в хороводе сияющих листьев, выше, выше, только бы не оступиться, только бы удержаться в пустоте так долго, так бесконечно долго, как еще никто, махать, махать крыльями, которыми уже не машется, держаться в воздухе, парить, когда кажется, что сейчас упадешь, не бояться, что упадешь, не бояться, безумная пляска полыхающего листопада, шаг, взмах, вспорх…
…все.
Люди в белом восторженно смотрят на навеки запечатленный танец, один и тот же, и в то же время каждый раз новый, пробирающий до самой глубины души в шорохе
Люди в белом вывозят две каталки, накрытые белыми простынями, в лифт, вниз, в голубоватую ледяную зимнюю пустоту…
Дом Деневич и Лес Лунович
А Домка-то чего виде-е-е-ел…
О-о-о-й, чего видел Домка, ой чего ви-и-иде-е-ел!
Прям, ух, ты, чего видел.
Прям, ой-ой-ой.
Тут бы слова какие порезче вставить, только Домка не знает слова порезче, не принято у них.
А Домка видел…
И вот никому и не расскажешь, вот что обидно-то, ничегошеньки-ничего никомушеньки-никому не расскажешь, потому что нечего было Домке по ночам на берегу шариться, по ночам по кроваткам надо спать, и месяц по небу плывет, проверяет, все в кроватках, или нет. А Домка что выдумал, штору задернул, чтобы не видно было, в кроватке Домка, или нет, и из дома потихохоньку выбрался, и на речку…
А там на берегу такое…
Ух ты…
Прям, ой-ой-ой…
А на том берегу что было..
Домка…
…а?
Ну да, Домка, ну а что, имя такое, Дом, Дом Деневич, хорошо получилось, а пока ему еще только двенадцать стукнуло – Домка.
Так вот Домка видел.
Там.
По ту сторону речки…
И ведь не расскажешь никому, потому что…
– …ты чё, дурак, что ли?
Это сеструха скажет.
– Ты че, дурак, что ли?
Это мамка скажет.
– Ты че, дурак, что ли?
Это папка скажет, папка вообще серьезный, он в какой-то конторе серьезной работает, рано-рано уходит, и возвращается, когда уже поужинали все.
– Ты че, дурак, что ли?
И Леська так ска… нет, Леська так не скажет, вот Леська-то так не скажет, Леська-то не такой, он-то скажет:
– Ух ты!
И вся семья леськина скажет:
– Ух ты!
Леська, это не Леся, это Лес, Лес Лунович, вот имя-то крутое, папка у него Лун, а маму зовут Ночь. Вот с ними интересно, и дома у них круто вообще.
Потому что у них поющие сказки.
Папка вот у Домки поющие сказки терпеть не может, так и сказал, чтобы в доме и близко ничего такого не было. И мама тоже так сказала. И сеструха так сказала, дурища поганая, кто вообще сеструх выдумал, не было бы никаких сеструх, вот здорово-то было бы. Домка вот пару раз сказки ловил и тайком протаскивал, только папка как потерпевший орал, чтобы сию минуту назад отнес, а то ухи пообрываю вместе с башкой.
А у Леськи
У них дома сказки.
На диване сказки, на кровати сказки, на столе сказки, под столом сказки, сидят, когтями скребут, фыркают, крылья поправляют, а то и на люстру – хоп! – и люстра – дз-зы-н-н-ь! – в чан с кукушаньем, а леськины все смеются только.
Любят тут сказки.
Сказки-то, они же непростые, они же поющие, ну да где вы простые сказки-то видели…
Вот собрались у Леськи вечером, за столом у камина, и чан с кукушаньем, и сказки вокруг сидят, попрошайничают, что им перепадет.
Вот тут Домка-то и сказал…
Что он видел-то…
Ой, что видел…
Ух, ты…
Там, короче, это…
Там, на реке…
Там, короче, мертвые сказки… да нет, не валялись, а их эти несли, ну, которые сказки убивают и уносят куда-то, продают втридорога, по столько-то за тушку, столько-то за шкурку. Большие люди, взрослые, пацаненок еще там маленький был в куртешке красной был, тоже тушки сказок таскал…
Леська слушает.
И семья леськина слушает.
Классная у Леськи семья, не то, что у Домки, там-то все скуу-учные, папка вечно в работе весь, и мама вся в работе, только зудит уроки-уроки-уроки, и сеструха, дурища, если бы Домка правителем стал, он бы вообще сеструх запретил под страхом смертной казни…
А у Леськи не-ет…
Все слушают, охают, ахают, да ты что, да неужели, да совсем эти браконьеры с дуба охренели, с луны спятили, сказки убивать. И сидят за столом, кукушанье едят, и сказок гладят, много-много сказок, вот здорово-то.
А потом говорят – а пойдемте.
Да, сегодня ночью.
Вот так сегодня ночью на берег и пойдемте, и посмотрим все, как оно там.
И Домка прямо-таки из штанов выпрыгивает, вот здорово-то, прям-таки здоровски здорово, вот оно как, на всю ночь, на берег реки, чтобы только черный лес, и плеск воды, и звезды, большие, колючие, тяжелые, висят гроздьями, их можно срывать и есть, прямо с неба.
Домой, конечно, Домка поз… не-е, Домке домой позвонила мама Леськина, суперская такая мама, она все сказала, а вы не переживайте, а Домочка ваш у Лесеньки моего побудет, да нет, вы не беспокойтесь даже, у меня и мысли нет их на улицу выпустить, да какая речка, дома сидеть будут, у очага, слушать треск поленьев, слушать сказки…
…ой, зря мамка Леськина про сказки ляпнула, не любит папка Домкин, когда про сказки ляпают.
Ну и мама тут же что-то добавляет, ну вот, у нас окно приоткрыто, а там ветки, а на ветках сказки…
…а потом на речку пошли.
Все.
Удочки с собой взяли, сказки ловить, и бинокли с собой взяли, на тот берег смотреть.
Ночь потрескивает, почирикивает.
Сосны шумят.
Звезды звенят, свешиваются низко-низко.
Шепчет черная гладь реки.
А на том берегу – ничего.
Тянется ночь, плывут звезды, машут плавниками.
Проклевывается рассвет, разбивает острым клювиком темноту неба, расправляет неумелые крылышки.
А никого нет.
Никого.