Авиация великой войны
Шрифт:
Я несколько увлекся излишне скоростным спуском. Как только вражеский аэроплан потерял управление и перешел в беспорядочное падение, я притянул ручку к креслу и начал стремительный подъем. Печально известная слабость конструкции „Ньюпора“ быстро напомнила о себе. Жуткий треск, отозвавшийся в моих ушах, как звук трубы, возвещающей Страшный суд, означал, что внезапная перегрузка разрушила правое крыло. Обшивка верхнего крыла была целиком сорвана напором воздуха и исчезла позади. Лишенный поддержки с этой стороны, „Ньюпор“ стал разворачиваться направо. Хвост задирался вверх, несмотря на все мои старания, – удержать его с помощью ручки управления и руля.
И, хотя я постоянно экспериментировал с рулем, ручкой управления и даже перемещением веса собственного тела, мне совершенно не удавалось повлиять даже в малейшей мере на вращение аэроплана… Я мог разглядеть людей на дороге перед линией грузовиков. Побледневшие, они пристально глядели в мою сторону. Мысленно они уже подбирали сувениры из обломков машины и моего тела.
Была не была – я дал полный газ! Дополнительное ускорение, которое дал вновь запущенный движок, оказалось достаточным для того, чтобы стоявший перпендикулярно хвост занял горизонтальное положение прежде, чем я смог осознать что-либо. Я мгновенно схватился за джойстик и переложил руль направления. Теперь пропеллер тянул машину вперед. Только бы она смогла продержаться так пяток минут, тогда я смогу перетянуть через траншеи…
Над самой линией фронта я скользнул вниз и теперь находился на высоте тысячи футов. Избежав опасности приземления на немецкой территории и применив несколько маленьких хитростей, я выжал из поврежденного самолета еще одно усилие. Впереди виднелись крыши родных ангаров. С мотором, работающим на полных оборотах, машина скользнула по ангару старой 94-й и плюхнулась на поле».
18 мая – 33 английских самолета бомбили Кельн; погибло 110 человек.
В ночь 3 германских самолета отправились бомбить Францию, один из них пролетал над Парижем; французские зенитчики выпустили 99 снарядов и не добились успеха.
19 мая – В ночь 3 самолета типа R, 18 – «Гота» и 2 типа С (АЕГ С.4) совершили групповой налет на Лондон. Было сброшено 3200 кг бомб.
27 мая – Союзники снова бомбили Тионвиль – важный железнодорожный узел в тридцати милях к северу от Меца. На этот раз бомбардирование производила группа Британских двухместных «Де-Хэвилендов» с двигателями «Либерти»; каждая такая машина была способна поднимать до тонны бомб. Некоторые из этих бомбардировочных эскадрилий находились на аэродроме всего в нескольких милях к югу от базы американских истребителей. Истребители эскадрилий «Цилиндр-в-кольце» часто встречались над линией фронта с возвращающимися с задания бомбовозами.
Рикенбекер: «Лейтенант Кэмпбелл заметил, что один из британских самолетов отстал от основной группы почти на милю во время ее возвращения из рейда. Истребители не сопровождали бомбовозы, и, чтобы отбить возможные атаки, им приходилось полагаться на плотность строя. Очевидно, у отставшей машины приключились неполадки в двигателе, и потому она не могла находиться на нужной высоте, а отставала от группы все больше и больше. Ситуацию усугубляло еще и то, что как раз в этот момент ее атаковали одновременно три истребителя „Пфальц“.
Дуг бросился на помощь без колебаний.
Выстроив курс таким образом,
Продолжив преследование гансов на протяжении нескольких миль, американец затем развернулся и быстро догнал изувеченный „Де-Хэвиленд“. Сопроводив пилота и наблюдателя до места назначения, Кэмпбелл покачал им на прощанье крыльями и отправился домой.
Через час нам позвонил командир английской эскадрильи и спросил, как зовут отважного пилота, который сбил одного ганса и отогнал от намеченной жертвы двух других.
Он сообщил также, что английские пилот и наблюдатель были ранены во время атаки истребителей «Пфальц», и, если бы не своевременное появление лейтенанта Кэмпбелла, – они оба, несомненно, были бы убиты».
28 мая – Германская авиация прибегает к обеспечению действий своих разведчиков под прикрытием истребителей. Однако и это не всегда помогает им до конца выполнять свои задачи.
Рикенбекер: «Спустя приблизительно час после того, как мы с Кемпбеллом поднялись в воздух, я заметил, что из района Марс-ла-Тур к нам приближается группа самолетов… Я разглядел по курсу два двухместных истребителя „Альбатрос“ на высоте около 16 000 футов, а над ними находились четыре одноместных истребителя „Пфальц“ в качестве прикрытия. Несомненно, перед экспедицией стояла задача проведения важной фотосъемки…
Как только мы перешли в снижение, два „Альбатроса“ незамедлительно развернули хвосты и устремились к фронту. Четыре истребителя сомкнули строй и тоже повернулись, держась между нами и аэропланами, которые они защищали. Хотя расстояние до них и было слишком велико, мы с Кэмпбеллом сыпанули вслед несколькими очередями, сохраняя преимущество по высоте и не давая возможности открыть огонь по нам. Так мы все пересекли линию фронта и вскоре оказались над Тьякуром…
Очевидно, гансов начала утомлять эта унизительная игра, потому что в этой точке мы заметили, как их строй распался: два „Альбатроса“ развернулись над Тьякуром назад, в то время как четыре „Пфальца“ отвалили на восток и стали подыматься в направлении долины Мозеля. Несколько минут мы наблюдали за этим маленьким хитрым маневром. Затем, чтобы проверить коварную ловушку, явно приготовленную для нас, наша пара резко снизилась или, скорее ложно, обозначила снижение к покинутым „Альбатросам“. Кэмпбелл кинулся прямиком на ближайшего из них, в то время как я оставался над ним и присматривал за четырьмя истребителями.
Моментально вся четверка легла на обратный курс и поспешила на выручку. Дуглас мастерски набрал вновь высоту и занял позицию прямо подо мной, и мы продолжили медленный отход к линии фронта. „Пфальцы“ держались на безопасном расстоянии далеко позади.
Тогда хитрые гансы предприняли новый причудливый маневр. Мы заметили, как один „Альбатрос“ внезапно направился на запад, прямиком к Сен-Мийелю, в то время как другой прекратил наматывать круги и поспешил нагнать четыре истребителя впереди. Они дождались его, а затем впятером повернули к Мозелю, оставив одинокий „Альбатрос“ в двух милях позади себя в качестве лакомой наживки для нашей пары.