Авиатор: назад в СССР 14
Шрифт:
— По-моему, сегодня всё внимание было только к нашим самолётам. Мы ждали хотя бы «спасибо» услышать, — ответил ему Олег.
Паклин пытался совладать со своими эмоциями, но этого у него не получалось.
— Бунтари! Я вас предупредил. По каждому из вас будет принято соответствующее решение. И не вздумайте идти жаловаться наверх. У вас всё равно ничего не выйдет! — пригрозил Паклин и ушёл в сторону павильона.
Наши конструкторы только взмахнули руками.
— И завтра никаких полётов! — крикнул нам
С чувством выполненного долга, мы вернулись в гостиницу. На ресепшене нас встретил лично директор и предложил специальный ужин за счёт его заведения.
На следующий день через «посольского работника» Кирилла, организовали выезд в Париж. При наших суточных в 22 доллара много не разгуляешься, но нам предоставили транспорт, и это сэкономило нам некоторое количество денег.
Купив сувениров и подарки родным, Кирилл предложил нам отведать фирменных круассанов в маленьком кафе. Интерьер здесь по всем меркам европейский. Плетёная мебель, белые скатерти, а ограждение выполнено в стиле живой изгороди. И самое главное — вид на символ Парижа.
— А ведь Эйфелеву башню многие из французской элиты 19 века называли «бесполезной, чудовищной и смехотворной башней, доминирующей над Парижем, как гигантская фабричная дымовая труба», — сказал Кирилл, откусывая кусок от хрустящей булочки.
— Теперь одна из самых посещаемых достопримечательностей в мире, — ответил я, не сводя глаз с силуэта башни.
Краем глаза я увидел, что к нашему столику кто-то подходит. Это был виконт Рамон де ла Пуаф. Сегодня он в рубашке с коротким рукавом и широких штанах.
— Ваша милость, мы рады вас видеть, — поздоровался с ним Кирилл, и Рамон пожал каждому руку, принимая наше приглашение.
— Случайно оказался в этом районе и увидел знакомые лица. Ну, вы и порадовали вчера меня. Я смотрел на выступление и восторгался, — расхваливал де ла Пуаф вчерашний пилотаж.
Мы поблагодарили Рамона за содействие. Если бы не его появление, так и улетели бы в Союз без нормального показа.
— Вы оказали нам помощь. Появились в нужный момент и помогли договориться с организаторами, — сказал я.
Рамон улыбнулся, похлопал меня по ладони и продолжил пить кофе.
— Снова помогли Советскому Союзу, а могли бы этого и не делать, — сказал Олег.
— Я никогда не помогал Советскому Союзу. Вашей стране ничего уже не поможет, — отрешённо произнёс Рамон, поставив белоснежную кружку на блюдце.
Его слова заставили всех замолчать. Ощущение такое, что кто-то выключил вообще весь внешний шум. Настолько я был удивлён этими словами и интонацией, с которой де ла Пуаф их произнёс.
— Я вас не понимаю, ваша милость, — удивился Кирилл.
— Всё вы понимаете, месье. У вашей страны самые отважные и сильные воины. А сколько прекрасных композиторов и писателей! А какие самолёты построили
— Сейчас нет войны, но в Советском Союзе люди не изменились, — сказал я.
— Люди — нет. А вот к власти пришли те, кому место в цирке. Я видел ваших делегатов. Половина из них не знает о самолётах и вертолётах практически ничего. Но они красиво улыбаются, — слегка хлопнул по столу Рамон, и наши кружки зазвенели.
Кирилл закончил переводить речь Рамона для Олега. Печка был шокирован такими словами из уст виконта.
— Тогда зачем же вы нам помогли? — спросил Олег, и я быстро перевёл его слова Рамону.
— Я вам не помогал. Просто замолвил слово, а дальше всё сделали организаторы. Вы — наследники той славы русских пилотов. Я хотел, чтоб вы это показали. Организаторы прислушались, и всё получилось. Вив ля Руси!
Рамон ещё немного посидел с нами и ушёл, а мы вернулись в гостиницу. Уже перед сном нам объявили, что вылет домой запланирован на послезавтра.
В назначенный день мы загрузились в самолёт и выполнили перелёт в Циолковск. На аэродроме нас встречали только самые близкие. Это было понятно, что не будут нас встречать большие партийные руководители.
Вера ждала меня около служебной машины Хрекова вместе с Белой Георгиевной. Перед отлётом я успел купить два букета и подарил их. Естественно, от такого обе прекрасные леди растаяли.
— Серёжа, ты сама галантность. А Андрей Константинович на очередном совещании. Жизненно важном! — воскликнула Белла, поправляя букет.
— Ну тётя, у него много работы. Надо столько представительств проверить. По всему Союзу ездить нужно, — сказала Вера, поправляя растрепавшиеся на ветру волосы.
— Предлагаю поехать домой и подождать его там. Французские сладости прилагаю, — показал я на сумку.
Попрощавшись с Олегом, я сел в машину, и мы уехали с аэродрома.
— Вы из Франции прилетели. Произвели там фурор, а никто не встречает. Ещё и на транспортный самолёт вас посадили, — ворчала Белла Георгиевна.
— Как по мне, так даже лучше. Я быстрее домой попаду.
— Тоже верно. Я твой привет видела вчера в новостях. Очень обрадовалась, — прижалась ко мне Вера.
Всё же попали в эфир фрагменты моего разговора с журналистами. Интересно, что ещё смогли увидеть.
— И кто эта симпатичная парижанка с русыми волосами? Ты её и за ручку там трогал, — спросила Вера, посмотрев пристально мне в глаза.
— Дорогая, это было частью презентации. Не бери в голову, — ответил я.
— Ты у меня смотри. Если узнаю, что не только ручку трогал, накажу.