Авиатор: назад в СССР 4
Шрифт:
Выскочив из ущелья, мы попали на более равнинный участок маршрута. Вот тут можно было бы и на предельно малой полететь, однако на мою просьбу спуститься ниже, Буянов ответил категоричным отказом.
— Там смотреть нечего внизу. Всё я там уже видел. Ты мне лучше покажи, как ты маневрировать можешь.
Оставалось 10 километров до участка маршрута, где необходимо было сымитировать маневрирование. Тут я понял, что это мой шанс немного отыграться за потовыжималку в ущелье.
— Родин, ты долго будешь думать? —
Надо зацепиться на земле за какой-нибудь ориентир. Тем более, что истинная высота чуть больше 800 метров. Заметил я посёлок в низине между холмов. Это и будет моей «целью». Сейчас мы поприветствуем местных детишек.
— Маневрирую, — сказал я, резко перевёл самолёт в набор.
Пускай и вдавило в кресло, но это было даже приятно. В наушниках раздавались кряхтения Буянова.
— По… лег… че.
Обороты по-прежнему были на «Максимале», высота подходила к 3500, и тут я начинаю выполнять заход на цель. Резкий разворот вправо на 270°, перевод на пикирование с углом 25° и скорость пошла расти.
— Высота, высота. Я щас ручку у тебя отберу! — громко сказал Буянов, но я всё контролировал.
Вывод получился с запасом метров 650 от земли. Скорость как раз была в пределах оценки «хорошо», да и ниже безопасной не опустились. Но я не мог просто так пролететь над домами.
Занял высоту 1000 метров и принялся раскручивать наш МиГ в правую сторону, выполняя одну бочку за другой. Гаврилович замолчал полностью. После пятого оборота, я услышал по внутренней связи тихий голос, что маневрировать нужно не так.
— Давайте попробуем по-другому, — сказал я, и начал вращаться влево.
Закралась у меня мысль, что не дослушал я до конца Буянова. Через два оборота она полностью подтвердилась, когда у меня буквально «выхватили» ручку управления.
— Се… рёжа, хва-аатит, — тихо сказал Гаврилович, борясь с попытками обеда вырваться наружу.
— Командир, такси есть же…
— Я… по… няяял, что ты летать умеешь. На землеее поговорим.
Организм Буянова выдержал давление рвотных рефлексов, и смог дотерпеть до посадки. После заруливания, нас встречал мой техник Дубок.
— Как матчасть, Сергеич? — спросил он, протягивая мне конфету.
— О! — сказал я, показывая ему поднятый палец вверх. — Помогаешь товарищам? — спросил я, намекая, этот борт обслуживали другие техники.
— Помогаю трохи. А шо с Гаврилычем? — поинтересовался прапорщик, смотря, как Буянов сидит в зависшем состоянии в кабине.
— Не знаю. Под впечатлением природы, наверное, — шепнул я.
Выбрался комэска из кабины не сразу. Пришлось прибегать к силовому методу высадки от Дубка, которому в этот раз пришлось делать всё двумя руками.
Оказавшись на бетоне, Иван Гаврилович сразу повеселел, полностью отойдя от последствий маневрирования. По его взгляду понятно,
— Слушай, летаешь ты неплохо. Парень, вроде, неплохой, но чего ты мне не нравишься, а? — спросил он. — Надо было тебе к Алёнке лезть тогда…
Опять он затянул с тем самым вечером! И ведь не забывает, старик.
— Товарищ подполковник, ну не мог я так поступить. И Алены я вашей не знаю. Зачем мне с таких низких поступков начинать службу?
— Да кто ж вас знает, молодых! — воскликнул он. — Книжки из-под палки читаете, музыку какую-то зарубежную слушаете. Там же слова не понятные!
Началось типичное ворчание по поводу потерянного поколения. Мол, работать не хотите, Сталина на вас нету и знаменитое — «я в твои годы».
— Иван Гаврилович, я все понял. Много читать и слушать только советскую эстраду, — улыбнулся я.
Буянов покачал головой и достал пачку «Новости». Видно, что в его голове проходит процесс принятия того факта, что пора уже от меня отстать.
— Смотри у меня, Серёжа, — пригрозил он мне пальцем, выронив при этом сигарету из пачки. — На первый раз прощаю, и Гнётову скажу, чтоб отстал.
Не сказать, что мне полегчало. Мне и плохо-то особо не было от всей этой ситуации. Однако, тот факт, что Буянов теперь перестанет видеть во мне «конченого», уже радует. Ещё если и Гнётов слегка сбавит обороты — будет совсем хорошо.
После такого насыщенного лётного дня и примирения с командиром эскадрильи, сил уже ни на что не оставалось. Настроение было воодушевлённое от того, что смог показать себя с хорошей стороны. Даже вид пустой комнаты в общаге меня не расстроил.
Марик предложил отметить это событие за стаканчиком «горячительного», но я решил воздержаться. Завтра ещё одна лётная смена, к тому же и ночная. Посмотрю теперь на Осмон ночью.
Обессилено, я рухнул на свою кровать, придя из душа. Не хотелось развешивать разбросанные вещи и мокрое полотенце. Глаза сами стали закрываться, отправляя меня в царство Морфея.
И этот чёрт знал, что есть у меня физиологическая потребность в женской ласке. Я так и слышал во сне, что кто-то вошёл ко мне в комнату. Тихий женский голос шептал приятные слова.
— Я пришла. Как и договаривались.
Глава 25
Если это и сон, то очень хочу досмотреть его до конца. Не совсем я ещё готов к близким отношениям с девушками, но раз уж они теперь сами ко мне приходят, почему бы и нет. Правда есть ещё одно большое «но» — я очень устал.
— Ты устал, наверное? — прошептала девушка, аккуратно ступая на скрипящий деревянный пол комнаты.
Естественно, дорогая, кто бы ты ни была. Я лежал на животе, не открывая глаз, и делал вид, что очень крепко сплю.