Австрийская площадь или петербургские игры
Шрифт:
– Вы же видите, в каком состоянии район, - громко говорил Пайкин. Когда я принял дела, то обнаружил, что территория практически не убирается. На улицах горы снега, грязь, а в некоторые дворы просто страшно заходить!
– А ведь там дети гуляют, - поддакнул Петр.
– Мы постараемся сделать все, чтобы у детей, когда они вырастут, не было повода для упреков в адрес власти...
– Да, вы уж постарайтесь, - не сдержавшись, буркнул Петр.
– Что вы сказали?
– Я говорю, что не надо ждать, пока они подрастут.
–
– Пайкин говорил с искренним увлечением, как о вещах, которые хорошо знает.
– Борис Романович, - прервал его Петр, - но проблемы района и его жителей одними социальными мероприятиями не решишь. Вот, например, состояние квартир...
– Понял.
– Пайкин порылся в бумагах и, достав нужную, стал читать: "В Петроградском районе 1072 жилых дома. Из них 83 процента дореволюционной постройки. Все они нуждаются в капитальном ремонте. А за годы работы прежней администрации реконструировано всего 8 домов".
Он оторвался от бумаги и, посмотрев на Петра, добавил:
– Это практически ничего! К тому же при Кошелеве поощрялась порочная практика так называемого выборочного капремонта. В некоторых домах инвесторы ремонтируют то пять, то восемь квартир. Половину забирают себе. Ясно, что качество ремонта в "своих" и "районных" квартирах очень различается.
– Мы, кстати, получили письмо. Жильцы, кажется, со Зверинской улицы, жаловались, что недавно в их доме одну квартиру отремонтировали, а в других все осталось, как было, - Петр сделал вид, что не знает подробностей, и неза метно включил диктофон, лежащий в кармане.
– Борис Романович, говорите, пожалуйста, погромче - после болезни плохо слышу...
– Говорите, на Зверинской? А какой номер дома?- Пайкин перелистал одну из лежавших перед ним справок.
– Нет, на этой улице никаких ремонтов не проводилось. Разве что сами владельцы за свой счет...
– Жильцы утверждают, что работы вела мэрия для председателя Законодательного собрания Кравцова.
– Петру показалось, что в глазах Пайкина мелькнул испуг.
– Мне рекомендовали вас как очень хорошего журналиста. Скажу только вам и по секрету: это была провокация, это был сговор между Кошелевым и Кравцовым, чтобы опорочить мэра. Целый заговор коммунистов и КГБ.
– Он подозрительно оглянулся и почти слово в слово пересказал последнюю статью Петра.
– Я тоже слышал об этом, - сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, сказал Петр.
– Говорят, там не только
– Вы правы. Но ничего у них не выйдет. Ими уже занялись, очень серьезно занялись.
Петр услышал тихий щелчок - диктофон отключился, видимо, кончилась пленка. Но Пайкин ничего не заметил и продолжал рассказывать. Он говорил так долго, что Петр перестал понимать о чем. Полученной кипы справок и документов за глаза хватало, чтобы, не задумываясь, выстроить связное интервью.
"Все равно никто читать не будет", - ухмыльнулся он про себя.
– Я слышал, что суд восстановил Кошелева в должности, - уже вставая, произнес он.
– Меня назначил мэр!
– ответил Пайкин и, доверительно взяв Петра за локоть, шепнул: - Все меры приняты, меня сам Анатолий Александрович заверил, что проблем с Кошелевым не возникнет.
"Вот дубина, да ты в подметки Кошелеву не годишься", - злорадно подумал Петр. Но, прощаясь, бодро подтвердил:
– Конечно, конечно, не возникнут!
Стоявший у дверей администрации милиционер вытянулся и отдал честь. В ответ Петр кивнул. Садясь в поджидавшую черную "Волгу", заметил двух глазевших на него девушек. Ему было приятно, очень приятно, но если бы спросили, он ни за что бы не признался. Даже самому себе. Автомобиль тронулся, и Петр не стал оборачиваться.
* * *
На свежеокрашенной двери его кабинета черная табличка с золочеными буквами выглядела очень респектабельно: "Заместитель главного редактора Петр Андреевич Рубашкин. Прием граждан: вторник, четверг и пятница с 10 до 12 часов". Граждане, правда, не досаждали. За всю последнюю неделю забрела только одна старушка с жалобой на вернувшегося из армии внука. Петр напоил ее чаем и спровадил к соседям, в отдел семьи.
Он едва успел разложить привезенные от Пайкина бумаги, как зазвонил телефон - срочно вызвал главный редактор.
– Вы давно были в мэрии?
– спросил Ефремов. Он выглядел озадаченным и не скрывал растерянности.
– Вчера.
– Вам новых инструкций не давали?
– Мне вообще никто не смеет давать инструкций- ни новых, ни старых, заносчиво ответил Петр. В последнее время он почти открыто насмехался над Главным; а тот делал вид, что не замечает.
– А что случилось?
– Вчера создана комиссия для проверки опубликованных в печати обвинений против Кравцова.
– Это же хорошо! Мою статью в мэрии одобрили, значит, комиссия ее подтвердит...
– Комиссию возглавил Чаус. Мне звонили из его секретариата: складывается мнение, что Кравцова оклеветали!
– Не может быть!
– удивился Петр, лихорадочно вспоминая, как хвалили его статью в Смольном. Если слова Ефремова подтвердятся, то их обоих ждут крупные неприятности.
– А сегодня по факсу пришло заявление самого Кравцова, - добавил Ефремов, протягивая свернутый в трубочку листок.