Автор тот же
Шрифт:
Вадим обалдел. Подобного поворота он никак не ожидал. И это говорил законопослушный, всегда правильный Феликс!
— Понял… — протянул Вадим.
— И я думаю, что людей Кузьмичева не надо к этому привлекать. Кстати, как отец поживает? — При этих словах в глазах Феликса блеснули игривые искорки.
— Спасибо! Нормально!
— Машину водит?
— Да, конечно!
— Ну, вот и хорошо! — Феликс протянул Вадиму руку, давая понять, что разговор окончен.
Вадиму не пришлось долго объяснять отцу ни что надо сделать, ни почему. Отец только и сказал; „Ну, Феликс, силен!“ Потом, подумав с минуту, добавил: „Отвези-ка
Маша договорилась о встрече с Вадимом у него дома. Инициатива была ее, а вот место встречи предложил Вадим. Уж больно ему не хотелось тащиться в консультацию. Но к назначенному времени он не успел. Когда приехал, опоздав минут на сорок, Маша с Леной пили на кухне кофе и о чем-то оживленно беседовали. Предположение Вадима, что о детях, оправдалось.
Вадим не стал звать Машу в кабинет. Сварил себе кофе и присел третьим. Лена поняла, что разговор о деле может состояться и при ней, и не стала проявлять излишней деликатности, оставляй мужа и клиентку наедине.
Из разговора Вадим понял, что Маша отдела отстранена друзьями Володи полностью. Она даже точно не знала, в чем ее мужа обвиняют. Да и не очень интересовалась. Волновало ее, сколько могут дать (о расстреле она и не помышляла) и могут ли конфисковать имущество. Соответственно, ответы Вадима Машу не порадовали, поскольку его-то как раз конфискация волновала мало — ее неизбежность очевидна, а вот срок, какой угодно, даже 15 лет, и то можно будет рассматривать как победу. Не триумфальную, разумеется, но победу. Лучше ведь, чем „вышка“…
Отчего Маша приглянулась Лене, Вадим так и не понял. Но через несколько дней, когда он вернулся вечером после работы, Маша опять сидела на кухне и попивала кофе с Леной. Они болтали, как две старые подружки. О чем? А о чем болтают подружки — обо всем и ни о чем одновременно. Так, болтают…
Когда Маша ушла, Вадим поинтересовался — что происходит? Лена ответила, что ничего особенного, просто Машу ей по-человечески жалко.
— Ты только не вздумай совать свой носик в это дело! — жестко предупредил Вадим. — Это не изнасилование какое-нибудь. Здесь все более чем серьезно. На Кузьмичева вся карательная машина советской власти наехала!
— А я и не собираюсь! Честно! — заверила жена. И вдруг, поняв скрытый смысл слов мужа, заволновалась: — А ты зачем тогда полез?! Ты же мне всегда обещал — никаких политических дел брать не будешь. Ни за какие коврижки!
— Это — не политическое, — попытался успокоить ее Вадим. — Это хозяйственное. Но, если хочешь, с большим элементом личного. Между Кузьмичевым и начальником ОБХСС Московской области.
— А почему тогда Машу в Контору таскали? — Лена из ответчика превратилась в дознавателя.
— Видимо, по причине старой вражды между ментами и комитетчиками, — пришлось признать Вадиму.
— Ага! Только ей не предлагали сотрудничество, ее запугивали! И расспрашивали про Дом мебели, а не про универмаг. — Лена торжествовала. Запутать мужа-адвоката — победа особо приятная. Игра-то шла на поле противника.
Вадим понял, что Машу „крутили“ по поводу ее осведомленности о связях Володи с КГБ в „мебельный период“. Что ж, это лишь подтверждало, что кагэбэшники пытались выяснить, представляет ли для них угрозу сама Маша. „Прав был Женя-ключник, жена ничего не должна
Спустя неделю Маша позвонила Вадиму в консультацию и попросила вечером заехать к ней домой. Она жила в Ясенево, неподалеку от Теплого Стана, где была квартира Осиповых. Новая, на Ленинском, рядом с „Гаваной“, только строилась. Дом уже подвели под крышу, но на отделочные работы, говорили, уйдет не меньше года.
Уже сидя в машине, Вадим вдруг вспомнил, как несколько лет назад ехал домой к Ире Правдиной. И чем это кончилось. Конечно, Маша была красивой женщиной. Но Вадим еще тогда зарекся заводить романы с клиентками. Вспомнились грубоватые слова одного старого адвоката, который как-то в начале Вадимовой карьеры в его присутствии жаловался коллеге-сверстнику:
— Представляешь, приходит ко мне эта куколка и сообщает: „Денег у меня больше нет. Я готова с вами спать!“ Я как подумал, сколько я терять буду, так у меня импотенция развилась. Стойкая и агрессивная!
— А что это — агрессивная импотенция? — не удержался от искушения схохмить Вадим.
Старый адвокат посмотрел на него так, будто это стул у стены заговорил. Тогда еще на Вадима можно было так смотреть.
— Это когда у тебя не стоит, а ты еще за это и платить должен.
Когда неудовлетворенный — ни деньгами, ни сексом — адвокат ушел, второй поучительно заметил Вадиму:
— Запомните, юноша, спать с клиентками — во-первых, накладно. Во-вторых, небезопасно, мужья с зоны приходят злые, а бабы колются быстро. Можно и по кумполу получить. Хотя, конечно, приятно.
— По кумполу? — опять не удержался Вадим.
— А вы, юноша, не гусар! — с сожалением констатировал старый адвокат.
Спать с Машей не следовало по многим причинам. Первое: она с Ленкой какие-то свои отношения установила, и к чему это могло привести, одному Богу известно. Второе: люди Кузьмичева точно что-то да пронюхали бы. А с этой стороны неприятностей Вадиму и вовсе не хотелось. В-третьих, риск потерять серьезные деньги ради минутного удовольствия никак не казался Вадиму заманчивой перспективой. А брать деньги с клиентки и при этом с ней спать — это вовсе безнравственно. Хотя, конечно, платила не Маша, а друзья Кузьмичева, но все равно. Что-то в этом было неправильное. Ну и четвертое: не очень-то она ему и нравилась. Полновата. Хотя на Ротару сильно похожа…
Когда Маша встретила Вадима в дверях в полупрозрачном пеньюаре, он даже не удивился. Это так соответствовало его предположению, что, казалось, иначе просто и быть не могло.
— Здравствуйте, Вадим. Наконец мы с вами встретились вдвоем, Я так этого ждала, — При этом на лице Маши гуляла откровенно призывная улыбка.
— Знаете, Маша, — Вадим ринулся в контратаку, не снимая пальто и даже непроизвольно выставив руку вперед, как бы защищаясь от возможного нападения, — давайте сразу договоримся вот о чем. Я знаю, вы любите вашего мужа. Вы хотите ему помочь. Но — это не способ. Вы очень красивая женщина, но… — Вадим замялся, — но, понимаете, мне будет только труднее защищать Володю. Я же стану невольно ревновать вас к нему, то есть буду к нему плохо относиться. — Вадим старался быть деликатным, ссориться с Машей тоже никак не хотелось. Отвергнутая женщина, слышал он об этом неоднократно, враг смертельный. — Я не хочу вас обидеть. Честно скажу, при других обстоятельствах я бы на коленях стал вымаливать вашу любовь.