Авторитет из детдома
Шрифт:
Копоть с Анкудовым сидели в ночном баре. Большую часть их столика занимала огромная пицца по-крестьянски. Рядом стояла тарелка с овощной нарезкой из огурчиков-корнишонов, помидоров и болгарского перца. Натюрморт завершал уже наполовину пустой графин с водкой.
– Пашка, блин, да не хмурься ты так. Ну, убили мы этого хмыря – и что? Таких уродов вообще нужно расстреливать.
– Да все равно не по себе как-то. Ты, поди, привык уже людей на тот свет отправлять. А у меня до сих пор мурашки по коже.
– Как же ты все это время справедливость наводил в городе,
– Не боюсь я никого. Просто раньше я сам никого не убивал. А тут получается, что соучастник. Грех на душу взял.
– С каких это ты пор грехи свои стал подсчитывать? Как девок в детдоме портить, так ты первый, и ничего. А тут – за душу переживаешь.
– Колян, не перегибай палку. У тебя своя мораль, у меня своя. Не подкалывай так больше.
– Ладно-ладно. Я что? Я ничего. Давай лучше выпьем – за удачное завершение нашего дела.
Копоть выпил и откинулся на спинку кресла. В зале было людно. На танцполе под медленную музыку двигались несколько пар. Николай прокручивал в голове план дальнейших действий.
– Слушай, Пашка. С тобой мы частично разобрались. Старлей, как главный свидетель по твоему делу, мертв. Следовательно, можешь по этому поводу расслабиться – без показаний никто тебя засадить не сможет.
– Колька, дружище, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен за помощь. Я у тебя в пожизненном долгу. – Анкудов положил руку Николаю на плечо. – Давай – за тебя! – друзья чокнулись, дружно захрустели огурцами.
– С общаком спешить нечего – никуда он не денется, найдем, – приканчивая кусок пиццы, продолжил Копоть. – А вот с уродами, которые на него позарились, нужно разобраться в первую очередь. Для меня, как вора, уважающего старые воровские законы и традиции, это дело чести. Так вот, Пашка, для тебя работа. Ты же был в этом фитнес-центре ночью, видел притон. Сможешь по памяти нарисовать план?
– Думаю, да. Ты ж помнишь, память у меня – на десяточку. Все, что увижу однажды, даже если захочу, хрен забуду, – засмеялся Анкудов.
– Кроме самого плана меня интересуют еще коммуникации: вентиляция, трубы, стояки и все такое.
– Не проблема. Я пока дожидался закрытия, разведал там чуть ли не каждый сантиметр.
Копоть достал из кармана блокнот, ручку и положил перед другом.
– Валяй, живописуй…
Через пять минут перед Копотем лежал подробный план всех этажей.
– Ну, Пашка, ты даешь. Прямо как в шпионских фильмах – схемы секретных военных баз, по пунктику. Я бы тоже не прочь такую память заиметь – где купил, колись? – Николай весело подмигнул польщенному похвалой другу. – Теперь мы им устроим такое шоу, что все местные телеканалы нас с руками оторвут. Такую заваруху устроим, чтоб каждой мрази в полицейских погонах небо с овчинку показалось и каждый житель этого городишка узнал, что у них тут под носом творится и что за люди защищают их от бандитов.
– Я не понял – это сейчас тост был? – спросил Павел. – А хоть бы и так! – друзья чокнулись, выпили и продолжили посиделки.
Глава 12
Гандыбин сидел на кухне в домашнем халате и угрюмо смотрел в огромный экран, занимавший почти четверть стены. По телевизору показывали старый советский фильм про милицию.
Тамара поднялась с постели совсем другим человеком. То, что она прочла в документах, не оставляло сомнений в правоте молодого незнакомца. Но пока что у нее накопилось больше вопросов, чем ответов. После долгих размышлений девушка решила все проверить сама. Она быстро оделась, проверила, на месте ли подаренный грабителем маленький телефон, наложила легкий макияж и спрятала в сумочку бумаги. Оглянулась по комнате – не забыла ли чего. У Тамары вдруг появилось ощущение, что прежней жизни настал конец, что она видит эту комнату, возможно, в последний раз. Девушка быстро навела порядок, еще раз посмотрела на свою кровать с плюшевым медведем – маминым подарком, с которым засыпала с пяти лет, фотографии с мамой на столе и с папой на стенах – и тихо вышла, затворив за собой дверь. Она осторожно спустилась вниз по ступенькам и выглянула из-за угла в кухню. Отец сидел к ней спиной и, похоже, опять пил, пялясь в экран телевизора. Потом медленно нажала на ручку входной двери, легко и быстро выбежала по дорожке к гаражу, отперла его и забралась в машину. Повернула ключ в замке зажигания, мягко подъехала к воротам.
Услышав на улице шум, Гандыбин тяжело поднялся и вышел из дома. Дочь как раз выехала за ворота и нажала на кнопку – они автоматически закрылись. Машина Гандыбиной-младшей сорвалась с места и исчезла за поворотом.
– Ч-черт! – зло выругался подполковник. – Пусть только вернется – я ей устрою кузькину мать.
Он сердито пнул ногой кованую решетку поручней и вернулся обратно к своему телевизору и своему виски. На душе стало еще муторней, чем прежде. На огромном голубом экране – хорошие милиционеры повязали плохих бандитов. Хмыкнув, Гандыбин опрокинул в себя новую порцию пойла.
А Тамара между тем уже спрашивала по телефону мифическую тетю Броню. В трубке приятный мужской голос ответил:
– Что-то поздненько вы, Тамара! Я уж начал опасаться, что не позвоните, да еще и отцовым ищейкам сдадите…
– А если б и так?
– Ну, во-первых, не получилось бы. Я как тот Колобок – и от бабушки ушел, и от дедушки ушел, а от серпуховских полицейских – и подавно уйду. А во-вторых, я ведь не ошибся в вас, не так ли? Вы хотите знать все – и как можно скорее?
– Вы опять угадали, молодой человек. Как, кстати, мне вас величать – а то неудобно как-то, вы меня знаете, а я вас – нет.
– Называйте Леонидом. Встреча – через полчаса у регистратуры горбольницы. – Тома взглянула на часы: до лечебницы, по ее расчетам, оставалось ехать ровно тридцать минут.
– Как вы догадались, где я? – девушка не знала, негодовать ей или удивляться. Вдруг это маньяк, напичкавший ее машину камерами и прослушками?
– Тома, будьте проще, я обычный маг и чародей, – ответил на невысказанный вопрос девушки загадочный Леонид. – К спецслужбам отношения не имею и скорее дам отрезать себе руку, чем позволю себе вас обидеть. Значит, до встречи?