Азеф
Шрифт:
– Что это у вас такое?
– бормотал Азеф.
– Птицы, - проговорил генерал - А вы не любите птиц?
– Птиц?
– промычал Азеф
– У меня с реального училища страсть, я в харьковском реальном был, к канарейкам. Отдыхаю. Только времени то нет, - сказал генерал Герасимов, вводя в просторный кабинет, с низкими креслами и портретами императоров в золотых тяжелых рамах.
– И фотографией не интересуетесь?
– спросил, подкатывая Азефу кресло.
– Нет, - рокотнул Азеф.
– А я и фотографией. Снимаю. Садитесь, Евгений Филиппович, располагайтесь удобней, вот тут, голубчик.
Кресла,
– Хорошая квартира у вас, Александр Васильевич.
– Ничего, не жалуюсь, - роясь на столе, ответил Герасимов.
– А вот моя работа, увеличиваю. Незнакомы?
– и он смеясь кинул фотографию.
Азеф рассматривал портрет Савинкова 13x18.
– А этот поясной портрет не видали?
– кинул генерал смеющегося Чернова с альбомом в руке.
– Видите, сразу знакомыми угостил, - смеялся Герасимов, сев в кресло, пододвигая меж ними курительный прибор. Азеф закурил предложенную папиросу.
– Ну, скажу прямо, Евгений Филиппович, задали вы мне перцу! Сгоряча то вам наобещал в охранном горы, а сунулся к нашим высокопревосходительствам, те на меня и руками и ногами. С ума говорит сошли, это же чуть не министерское жалованье! Но только со мной ведь разговоры то коротки. Пришлось вопрос ребрышком поставить: - или с вами работаю, или вовсе нет.
Азеф исподлобья разглядывал генерала, видя ясно пипку на правой щеке.
– Они, наши то высокопревосходительства обладают ведь, простите за выражение, бараньими мозгами. Зато знают твердо, что без генерала Герасимова станут вмиг "знаменитостями революции"! ха-ха-ха! без пересадки отправятся в лучший из миров! Ну, так вот, на ваше вознаграждение согласились под конец, но, конечно, с большими ламентациями. Нелегко было.
– Александр Васильевич, - тихо пророкотал Азеф, щурясь в голубом дыму папиросы, - что вы от меня хотите?
– Прежде всего, Евгений Филиппович - познакомиться, - улыбнулся генерал, ловя Азефа стальными глазами - это первое, здесь мы одни, говорить можем по душам, а для дела, знаете, сойтись с человеком, это - первое. Скажу вам прямо: генерал Герасимов не невероятный болван, вроде Ратаева, и не прожженный мерзавец вроде вашего прежнего шефа, глубокоуважаемого Петра Ивановича Рачковского. Запомните, пригодится. Впрочем, сами увидите, откровенность и человеческие отношения у меня в принципе. Чуть ли даже не Марк Аврелий сказал - "В прямоте красота"? Так вот-с! Работать со мной просто. И от вас требуются сущие пустяки. Первое - ка-те-го-ри-че-ски - поднял палец Герасимов, запрещаю вникать в другие сферы партийной работы, кроме боевой! Краеугольный камень. Даже мне не обязаны сообщать о небоевой работе партии. Поняли?
– Почему?
– рокотнул Азеф.
– Это, батенька, без вас освещается. Да и не интересует меня. Моя с вами работа боевая, исключительно. Ведь и вам же удобнее, чего ж упираетесь то, а?
– Как хотите, - отвернувшись от глаз Герасимова, сказал Азеф.
– Так вот и хочу. Второе - вот что. Знаю то ведь я вас с самой лучшей стороны. Прямо скажу, считаю человеком большого ума, громадной воли, а главное, Евгений Филиппович, удивительнейшим организатором! Если б в партии у вас, таких как вы было, скажем, человек десять, может нам всем
– Малоинтересно, - липкими лопухами губ ухмыльнулся Азеф.
– Как сказать. Неужто так и нет никакого тщеславия? Что вы, голубчик, слабы все мы в этом местечке то! Азефу надоело это выщупывание. Он проговорил.
– Ну, а конкретно, что вы хотите?
– Конкретно, Евгений Филиппович, следующее: - с сегодняшнего дня я буду абсолютно в курсе планов боевой. Наиабсолютнейше! Но не волнуйтесь, лубка не выйдет. Знаю, что у вас уже есть карьера в партии, при моей помощи продвинетесь еще дальше. Ни ареста без вашего согласия не произведу. Кто нужен вам, пальцем не трону, знаю, что у вас там чертово кумовство, хуже чем у нас в департаменте. Друг ваш, например, Чернов может спокойно гулять и болтать, сколько хочет. Не трону. Савинкова тоже. Но тех, кого можно взять без убытка, возьму и повешу. С удовольствием даже повешу, Евгений Филиппович. Вот так то мы с вами революцию и вылущим. Кого купим, кого повесим. Не по глупому, а по умному.
– С моей стороны будут следующие условия, - словно не слушая генерала, сказал Азеф, - чтобы никто из охранного ничего не знал обо мне, чтобы провала не было. И чтобы аресты боевиков, которых укажу, производились до момента покушения, чтоб меньше виселиц было.
– Первое подтверждаю. Второе, это уже деталь. Но сам скажу, я против излишней крови и даже здесь с вами согласен, хотя раз на раз, конечно, не придется.
– А теперь, видите ли, Александр Васильевич, - улыбался Азеф конфузной улыбкой, не глядя на Герасимова, - вы выдвигаете меня, хорошо, но ведь и вы этим выдвигаетесь? Стало быть и я делаю вам карьеру.
– Разумеется.
– За это надо платить. Вы монополию берете на мои сведения. Меня подставляете под верную опасность.
– То есть почему же?
– Сами же говорите, что вылущивать.
– Ах, та-та-та! Вот куда махнули, те-те-те!
– засмеялся Герасимов.
– Да это же вы наверное насчет удачных покушений, что ли? А? Ээээ, батенька, куда хватили, ха-ха-ха! Рад, что заранее сделал вам много комплиментов. Рад. Эдак вы меня без пересадки чего доброго революционером сделаете, а? Ха-ха-ха-ха. Говорили кстати мне, я, конечно, не верю, будто, вы, Евгений Филиппович, в Варшаве с Петром Ивановичем встречались, приблизительно так, перед...
– глаза Герасимова сощурились на Азефе, - перед смертью... Вячеслава Константиновича...
– За кого вы меня принимаете?
– нахмуренно проговорил Азеф - Я Рачковского в Варшаве в глаза не видал, был заграницей, может подтвердить Ратаев, всё глупая болтовня.
– Конечно, конечно, Евгений Филиппович, я же пошутил, язык у людей без костей, чего не болтает. Хотя, конечно, розыск настолько деликатная вещь, что если будет вести его человек плохих нравственных устоев, он эту тоненькую линию всегда перейдет, понимаете? А скажите, а propos, боевая то ведь готовит что то по моим сведениям, а? Кто "у вас", так сказать, "из нас" на очереди?