Азовский гамбит
Шрифт:
Вообще, народ сейчас, что называется, безбашенный и стесняться в выражениях не привык. Даже простолюдины, угодив в Земский приказ, как правило, не спешат каяться, а напротив, так и сыплют поносными словами на всех, начиная с задержавших их ярыг, до ведущих допрос подьячих и палача.
А если в разработку нынешних правоохранителей угодил «служилый человек по отечеству» то и вовсе шум будет такой, хоть святых выноси.
– Стало быть, и патриарх с вами? – вопросительно посмотрел я на Салтыкова.
– Все тебя, христопродавца
– Ты понимаешь, сукин сын, что этими своими словами, всю свою родню под монастырь подвел? Хотя, какой монастырь, тут хорошо, если просто плахой, а не колом пахнет!
– Кто от царя Ирода пострадает, все будут в Царстве небесном!
– Ну, тебе-то клятвопреступнику никакого рая не видать, – хмыкнул я в ответ, после чего повернулся к Михальскому. – Что думаешь?
– Если он говорит правду, ты вы и ваша семья в большой опасности!
– А если это оговор?
– Но какой в этом смысл?
– Очень простой. Если я начну репрессии против всех старых родов сразу, это заставит их объединиться против меня.
– А если они уже это сделали?
– Тогда храни нас господь, ибо никакой иной надежды не остается.
– Кроме нас – ваших верных слуг.
– Да-да, а также наемников, стрельцов и немцев из Иноземной слободы.
– Может быть, – немного помявшись, спросил бывший лисовчик, – вам не стоит собирать теперь Земский собор?
– Это еще почему?
– Но ведь тогда в Москву соберется шляхта со всей страны. Это ведь тысячи опытных воинов. Если ваши магнаты сумеют привлечь их на свою сторону, мы можем и не устоять.
– Ты думаешь, это возможно?
– На сеймах в Речи Посполитой такое случается нередко.
– Это так, только там среди делегатов нет ни горожан, ни крестьян. Хотя ты прав, кое какие меры предосторожности не помешают. Скажи, кто-нибудь знает о поимке Салтыкова?
– Нет. Мы взяли его, когда он пытался выбраться из Москвы. Все его люди убиты, а трупы их спрятаны.
– А твои надежны?
– Государь, вы могли бы не спрашивать об этом.
– Хорошо. Пусть все будет как есть, а мы с тобой сейчас отправимся к Грамотину. Интересно будет узнать, до чего докопался он.
– Ваше величество, – задержал меня Михальский. – Дело в том, что есть еще одно обстоятельство, о котором вам необходимо знать.
– Да ты сегодня просто полон сюрпризов. Ладно, рассказывай.
– Если позволите, не здесь.
Оказавшись снаружи, после смрада и духоты мрачного пыточного подвала, я с удовольствием втянул ноздрями свежий воздух. В какой-то момент даже чуть не закружилась голова, и я остановился на крыльце, опершись на резные перильца. Сзади послышались шаги.
– Вы помните этого человека, государь? – спросил Корнилий.
– Рожа вроде знакомая, – отозвался я, оглянувшись на чернобородого худого мужика.
– Батюшка, –
– Кто таков?! – строго прервал я столь некстати раскрывшийся фонтан красноречия.
– Семен я, стрелец бывший Стремянного полка…
– Ты вора Телятевского нашел, а вместе с ним венец царский?
– Я, кормилец!
– Помню. Здесь как оказался?
– Слово и дело за мной государево!
– Ишь как. Ну, рассказывай.
– Слушаю, царь батюшка! Только… что рассказывать-то?
– Не понял?!
– Ваше величество, – поспешил вмешаться Михальский. – Если позволите, я поведаю все что удалось выяснить у этого человека.
– Все страньше и страньше. Ну ладно, поведай.
– Во время бунта этот человек пристал к разбойникам, грабивших сначала Замоскворечье, а потом добравшихся и до центра столицы и даже пытавшихся ворваться в Китай-город.
– Ничего себе!
– Помилуй, государь! – завыл чернобородый, стуча головой по дощатому настилу.
– Будучи, несмотря на свое увечье, воинским человеком он выдвинулся среди прочих воров и даже стал подручным атамана Харламова и собственными ушами слышал, как тот получал письма от некоего дьяка из Серпухова.
– Слышал, – подтвердил Семен.
– Более того, отправлял тому ответные послания.
– И это было!
– И кто же это? – холодея от бешенства, спросил я.
– Имен не называлось, но…Разве в Серпухове было много дьяков?
– Ты хочешь, сказать, что это…
– Я не знаю, ваше величество, кто был это изменник, но совершенно точно уверен, что Грамотин приказал казнить этого стрельца, едва услышав название города.
– А вот это, уже серьезно!
Варшава встретила посольство Рюмина неприветливо. В столицу Речи Посполитой со всех сторон съезжались делегаты на предстоящий сейм. С каждым следовала немалая свита из слуг и домочадцев. Следом за ними потянулись прочие шляхтичи, одни состоятельные, а иные по большей части нищие, но от того не менее воинственные и гонористые. И всем этим людям вне зависимости от происхождения и количества денег требовалось где-то разместиться, отчего цены на сдаваемое жилье разом взлетели до небес.
Все корчмы, трактиры и прочие места оказались переполнены этой публикой. На кухнях, где с утра до вечера суетились повара, все время жарились, пеклись и варились свиные и телячьи туши, множество птицы от домашних пулярок и каплунов до диких фазанов и перепелок. А также различные пироги с мясом, кислой капустой, грибами и еще бог весть с чем, а к ним в придачу, чтобы ясновельможные паны, не приведи господь, не подавились, разливанное море пива, различных вин, но более всего водки.
И все это каждый день съедалось и выпивалось, а на следующий начиналось сызнова.