Бабье царство.
Шрифт:
Ага? — бросила она рассеянный взгляд на какую-то задумчивую Беллу.
Кликнув ящеров, стоящих за дверью, Маша, с помощью Изабеллы, проследила, как те сноровисто перетащили все сундуки на уже подогнанные управляющим телеги, и аккуратно укрыли всё это большими кусками какого-то серого, грубого полотна, найденного здесь же, в кладовке управляющего. Устало, переведя дух, они обе откинувшись на спинки сиденья Машиной коляски и, посмотрев друг на друга, неожиданно весело и непринуждённо рассмеялись. Жизнь налаживалась.
— Госпожа баронесса, госпожа баронесса, — из резко распахнувшихся дверей конторы
Госпожа баронесса, — тяжело переводя дух и стараясь отдышаться, задыхаясь, промолвит он, протягивая Изабелле какую-то маленькую резную шкатулку, которую бережно прижимал к груди.
— Вспомнил! Слава Богу, что вспомнил!
— Простите дурака, — ударил он себя левым кулаком в грудь, правой рукой осторожно протягивая шкатулку Изабелле. — Совершенно забыл за этими хлопотами. Вам просили передать. Сам Сидор лично и просил. Несколько раз напоминал, да я забыл с этим расстройством по работе, — виновато посмотрел он на неё.
— Что это? — Изабелла недовольно посмотрела на управляющего и нетерпеливо поёрзала на сиденье дивана. — Давайте скорее, — протянула она руку к шкатулке. — А то мы с вами, так и до ночи никуда не выедем.
— Не знаю, что это такое, но Сидор что-то говорил про какой-то свадебный подарок, — извиняюще развёл он руками, передавая шкатулку.
Вздрогнув, Изабелла, осторожно забрала из рук управляющего изящную вещицу. Ещё некоторое время посмотрев на мнущегося на месте, какого-то взъерошенного, расстроенного управляющего, она неожиданно мило улыбнувшись, сказала, тронув его за руку:
— А я рада, Марк Иваныч, что мы с вами познакомились. Вы делаете такие чудные вещи. Им цены нет. Да, да, — покивала она головой, глядя, как хмурая физиономия управляющего постепенно разглаживается, и он уже смотрит на них сияя, как начищенный пятак. — Вы познакомили нас с настоящим чудом. И мы искренне вам за это благодарны, — чуть улыбнувшись, добавила она. — И поверьте, мы поможем вам выбраться из ваших проблем.
Ещё раз, тепло, попрощавшись с совсем растаявшим от похвалы управляющим, Маша с Изабеллой, помахав ему на прощание рукой, тронулись обратно домой, торопясь успеть добраться засветло до места ночёвки. Ездить ночью, даже с такой, как у них большой охраной, до сих пор было довольно опасно.
Тяжело гружёная коляска, низко осевшая под тяжёлым грузом золота, тихо зашелестела ободьями колёс по утрамбованному слою песка, устилавшему двор завода.
Белла, сидя в коляске, бросила косой взгляд на так и сидящего с самого утра на одном месте воротного сторожа. Казалось, что с того момента, когда они заметили его из окна конторы, он так и не пошевелился, настолько всё это время было неподвижна его фигура. Создавалось полное впечатление, что перед ними сидел манекен.
— "Большой, сдвоенный армейский арбалет, — мысленно оценивая боеспособность так заинтересовавшего её сторожа, Изабелла исподтишка рассматривала сидящего возле ворот, как будто бы уснувшего сторожа. — Ну, это для дальнего боя. Понятно.
Меч, или скорее сабля, — оценивающе глянула она на потёртые ножны, едва выглядывающие из-под небрежно накинутого на плечи тулупа. — Кинжал…. А это что такое?"
Волна холода на миг окатила
— "Мама дорогая! Многоствольный пружинный арбалет барабанного типа для ближнего боя. Сто двадцать золотых штука! У простого сторожа?"
"Это что же за такой странный сторож сидит возле ворот, в потёртом кожушке и драных сапогах? У которого столько редкого и дорогого оружия под рукой, что потянет не менее чем на две, а то и на все три сотни золотом? И это только то, что я сейчас мельком вижу!"
Белла почувствовала, как горячая, молодая кровь прилила к щекам, заставив лихорадочно заблестеть глаза и сердце учащённо забиться. За всем тем, что она сегодня увидела, чувствовалась какая-то тайна. Боевой, израненный ветеран, находящийся на излечении и отдыхе у себя дома и ведущий себя столь странным образом, как будто всё время ждёт откуда-то угрозы или нападения. Который совершенно не расслабляется, находясь, казалось бы на отдыхе, и при первой же ошибке часового избивает того чуть ли не до полусмерти. Как будто в безмятежном полуденном сне уснувшего на посту часового для него таилась смертельная угроза, которую только чудом миновали.
Потом. Оружие странного ветерана, по суммарной стоимости намного превосходящее всё то, что она могла сама себе позволить без серьёзного ущерба для своего, отнюдь не маленького баронского бюджета.
Изабелла неожиданно почувствовала себя как молодая боевая кобыла, услышавшая звуки военных труб. Ей неожиданно стало страшно весело и жутко интересно. И недавняя попытка её убийства, и мятеж теперь уже не казались ей глупой случайностью и чьей-то невольной ошибкой. Да, именно попытка убийства, а не что-либо иное, не случайность, как её настойчиво пытался уверить её же собственный Советник, явно не понимающий что вокруг них что-то происходит.
Тень чего-то косого, изломанного кольнула её левый глаз.
— "О! Мама, — мысленно Изабелла длинно замысловато выругалась. — Стеновой десятизарядный арбалет, спрятанный за амбаром слева от ворот. А вот тебе ещё и парочка сторожей рядом. Судя по косым взглядам — в любой момент стрельнут.
Так вот чего подгорные ящеры на самом деле боятся. Вот почему дальше ворот больше не суются".
Изабелла почувствовала необычный прилив сил. Интрига! Бой! И в этот момент, проезжая мимо странного сторожа и поймав на себе его мимолётный, но пронзительный, внимательно настороженный взгляд, она мгновенно поняла, что всё, полоса тоски, ничегонеделания и безделья, так угнетавшие её последние полгода, кончилась.
Всё! Всё вокруг было интересно. И краски, и цвета окружающего её леса и оставшаяся уже за спиной ограда завода с захлопнувшимися за ними въездными воротами, приобрели необычную яркость и контрастность. Всё теперь смотрелось по-иному. И за всем этим таилась какая-то странность и тайна, и она была в самом её центре. Око бури! И теперь, совершенно неожиданно для себя, всё то, что произошло несколько месяцев тому назад с нею в землянке, и то, что шевелилось теперь внутри неё, уже не казалось ей таким мерзким, вызывающим лишь тошноту и брезгливость.