Бабье царство.

Анатоль Нат

— Вы недалёко от истины, — мрачно заметила Маша. — Повторяю. Наличных денег у нас для выкупа их доли нет. Но и тянуть с расставанием с ними тоже не стоит. По крайней мере, сегодня они ещё согласны на продажу своей доли, а что будет завтра — неизвестно. Думаю, что как только у нас в банке наладятся дела, а это только вопрос времени, они тут же откажутся от своего согласия.

— Значит, в чём суть их предложения, — тяжело вздохнув, грустно продолжила она.

— Мы выплачиваем их долю в банке стеклом и чугуном.

— Упс, — брови профессора уверенно

поползли вверх. — Мне это уже не нравится, — угрюмо буркнул он.

— На сегодняшний день только эти два наших производства единственные стабильно работающие, — сердито в ответ буркнула Маша, покосившись на него. — И они, кстати, обеспечены и сырьём, и гарантированным сбытом. Сидор пылесосом выгребает с заводов всю нашу продукцию. Правда, что-то денег за поставленный товар не спешит оттуда из Приморья сюда передавать, — сердито проворчала она. — Только тянет и тянет к себе, мерзавец.

— Кажется, я догадываюсь, чего от нас хотят, — угрюмо бросил профессор. — Они фиксируют цены на нашу продукцию и растягивают выплату своей доли на неопределённый срок. И всё это время будут держать нас на крючке.

— Почему же на неопределённый, — раздражённо поморщилась Маша. — По моим предварительным подсчётам это потянет аж на пять лет, с чем они, кстати, с радостью согласились.

— Ого? — угрюмо зыркнул на неё профессор. — Неужели наш чугун и стекло настолько дёшевы?

— Это лишь в Приморье всё дорого, — Маша сердито покачала головой. — А здесь стекло стоит копейки. Вы же сами профессор помогали налаживать производство. Вот и наладили на свою голову. Попробуй ка нынче поднять на него цену, так тут же вокруг пооткрывают сотни подобных заводиков и задавят уже нас дешёвой продукцией. Так что, господин профессор, наше листовое стекло теперь, как ни крутись, а стоит копейки. Отсюда и срок в пять лет.

— Бред, — сердито проворчал профессор. — Маша, ты несёшь откровенную ахинею. И сама же не понимаешь этого.

— Ну да! — оскорблённая в своих самых лучших чувствах, Маша возмущённо накинулась на профессора. — А кто передал технологию производства листового стекла городу, мотивируя это тем что они якобы оплатили все исследования? Я? — Маша гневно ткнула себе в грудь кулаком. — Или вы! — чуть было в пылу ссоры пальцем не выбила она профессору глаз.

— Ещё учтите торговую блокаду, устроенную нам амазонками, безальтернативность путей доставки до внешнего потребителя, узость местного рынка и ещё тысячи других параметров. Вот вам и фактически бросовые цены на наше стекло и чугун. Да и на бензин тоже. Блокада, нефти нет — бензина нет. Именно поэтому они и стремятся именно сейчас с нами заключить это весьма выгодное для них соглашение, и променять свою долю, фактическую пустышку в разорённом банке на вполне конкурентную, реальную продукцию. Торопятся до весны, пока речная блокада стоит.

— Ах, они ещё и торопятся, — угрюмо буркнул профессор, мрачно скривившись.

Предложение Маши нравились ему всё меньше и меньше. Вместо того чтобы торговать долей в предприятии надо было просто

потерпеть немного и собрать денег, если уж так зауздило с выкупом доли. Чугун и стекло прекрасно продавались в Приморье и если подождать, то необходимая для выкупа доли Головы и Старосты сумма в банке скоро могла быть собрана. Но Машке явно не терпелось. Ей было необходимо всё и прям счас, срочно. И это очень не нравилось профессору. Машку несло и она рвалась к поставленной цели не считаясь с затратами. А вот это было уже чревато. Но как её остановить, он не знал. Его она не слушала. Точнее — не слышала.

— Судя по твоему виду, это ещё не всё? — тихо заметил он, внимательно присматриваясь к Маше.

— Да, — кивнула она головой. — Помимо этого, они ещё хотят заключить договор общим сроком на десять лет.

— А это ещё что значит?

— Это значит, что пять лет, им выплачивается их доля, а ещё пять лет, мы перерабатываем их руду, продавая им же обратно весь выплавленный из неё чугун. И как вы, надеюсь, уже поняли, по фиксированной сейчас цене.

— Неплохо, — усмехнулся криво профессор. Он едва сдержался, чтоб не прибить Машку здесь же, прям на месте. У этой дуры окончательно сорвало резьбу. Она порола такую чушь…

— По крайней мере, сбыт нам на десять ближайших лет гарантирован. Они нам свою пустую долю в разорённом банке, а мы на них вкалываем до седьмого пота целых десять лет. Не плохо, — покрутил он пальцем у виска, показывая Маше что он думает по поводу такого предложения. — Как говорится, не нытьём, так катаньем.

Маша, недовольно покосившись на него, продолжила:

— Ну а со стекольного завода они ещё хотят права самим продавать всю выпущенную нами продукцию. Если, конечно, мы не понизим качество и будем так и дальше его поддерживать на достойном уровне.

— В чём же здесь подвох? — неожиданно вступила в разговор баронесса. — Разве плохо, если у вас будет гарантированный покупатель, да к тому же на десять лет?

— Подвох в том, что основную прибыль приносит не производство, а торговля, — профессор посмотрел на Изабеллу как на малолетнюю идиотку.

"Ещё одна "Маша" выискалась, — подумал он. — Теперь и эту малолетнюю дуру придётся убеждать".

А торговли, как раз у нас и не будет, вся продукция будет сдаваться перекупщикам в их лице по мизерной цене. Это кабала в чистом виде! — пояснил он Изабелле.

— И та же картина с чугуном.

— Тут картина ещё веселей, — пояснил непонимающе качнувшей головой Изабелле Корней. Бросив быстрый, косой взгляд на сердито замолчащего профессора, он добавил. — По словам Маши они упорно отказываются обсуждать процентное содержание металла в той руде, которую обязуются нам поставлять. А это значит, что они хотят нас заставить перерабатывать свои пустые отвалы.

Я так понимаю, что им надо их куда-то убрать, — с задумчивым видом пояснил он. — Первый звоночек по медведям и претензии по экологии. Староста пытается справиться с растущей проблемой по отвалам на их железодельном заводе.