Бабье царство.

Анатоль Нат

Профессор, покосившись на кипящую от возмущения Машу, осторожно заметил:

— Ну и?

— Проблема в том, что будет потом, через десять лет, — мрачно посмотрела на него Маша. Предложение Головы со Старостой ей самой чем-то не нравилось. Вот только чем, она никак не могла понять. Потому и вывалила на своих товарищей весь ворох накопившихся проблем.

А вот через десять лет у нас будет старое, изношенное оборудование, требующее замены и полное истощение окрестных лесов, пережжённых на уголь. Лунный, промышленный пейзаж, —

грустно заключила она, — и никаких перспектив.

Я узнавала у местных. При планируемых объёмах производства, весь ближайший лес мы пережжём на уголь как раз лет за пять, если не раньше. А потом нам придётся его доставлять из удалённых мест. По цене это будет, чуть ли не вдвое дороже местного. Фактически это будет тоже, что и ныне привозимый в город каменный уголь откуда-то из предгорий, с верховьев Каменки или из Приморья. А это значит, если кто ещё не понял, ещё более возросшие издержки. То есть через десять лет мы будем сидеть, даже не на нынешнем уровне, а гораздо ниже.

— Думаю, что эта проблема, если это вообще проблема, решается просто и однозначно, — сердито перебил её профессор. — Пересчитать цену с учётом привозного каменного угля и точка. В противном случае, разговаривать просто не о чем.

Лучше уж нам тогда просто ликвидировать банк, а городская старшина пусть сама разбирается с его долгами и с тем, куда там подевались все наличные средства. И плевать нам на всякий там статус и какую-то недвижимость где-то, в каких-то городах.

— Боюсь, так не получится, — угрюмо буркнула Маша. — Тогда мы теряем большую часть оставшегося ещё в банке жемчуга.

— Ну и что?

— Как что? — снова взорвалась Маша. — Вы, профессор, постоянно забываете, что господа Кидаловы чуть ли не полгода свободно распоряжались в нашем банке, как в своей кладовке. И даже не трогая нашего жемчуга, наворотили таких делов…. Поэтому мы сейчас и сидим в такой ж…, - замялась Маша, бросив на собравшихся расстроенный взгляд.

— И так клин, и так клин, — задумчиво пробормотал профессор, рассеянно теребя себя за мочку уха. — С одной стороны кабала на десять лет, а с другой стороны потеря практически всего нажитого богатства.

— Твою мать! — неожиданно громко и внятно выругался он, хлопнув ладонью по столу. — Два года каторжного труда псу под хвост! И всё из-за какого-то прохвоста.

— Значит, если мы не найдём какой-нибудь ассиметричный ответ, нам хана, — тяжело вздохнув, мрачно заключил он.

— Ну, — хмыкнула грустная Маша. — Другим такая хана могла бы показаться раем. По сравнению с какими-нибудь местными хуторянами, сидящими на паре гектаров тощей пашни, выращивающих жито или просо и живущими с огорода, мы на их уровне всё ещё остаёмся просто немыслимыми богатеями. Одни наши табуны чего стоят.

— Ну да, — эхом отозвался Корней. — А по сравнению с тем же вороватым Кидаловым или с душкой Старостой, босяки, оборванцы. Только нас, я думаю, первый вариант

не устраивает.

— Ну, почему же, — задумчиво пробормотал себе под нос профессор. — Я бы не сказал, что нас в их предложении всё не устраивает.

— Как я понимаю, огромную роль тут играет вопрос времени. Значит, надо на нём и заострить внимание.

— Есть! Есть тут одна зацепка, — задумчиво протянула Маня, с сомнением глядя на собравшихся и рассеянно почёсывая пальчиком висок.

— Есть у нас на железоделательном заводе ещё одна доменная печь, хоть и не достроенная, но вполне пригодная для быстрого запуска в работу.

Можно съездить и поговорить с ребятами с завода, узнать, что они по этому поводу думают. Может они смогут быстро ввести её в строй и ещё больше увеличить выпуск чугуна? Или, к примеру, печь ещё одну поставить? Третью? Чё им стоит? Тогда ведь можно будет и сроки значительно сократить.

Может, можно будет предложить Голове просто перерабатывать их руду, без всяких процентов. Тогда, глядишь и сами чего заработаем.

Одним словом надо ехать туда и разбираться на месте, а то вся наша информация чуть ли не месячной давности.

Профессор устало прикрыл глаза. Маша не понимала о чём сама только что проболталась. Она ни хрена не владела ситуацией, не знала что творится вокруг, а лезла руководить. Упорно лезла принимать важнейшие решения, не считаясь ни с чем. И в первую очередь не считаясь с реальностью. Как же с ней было тяжело.

Профессор недобро покосился в сторону Изабеллы. Если бы не она. Если бы не эта сопливая девчонка, из-за которой Сидор сбежал на смерть в Приморье, ничего сейчас из того что говорила Маша — не было бы. Всё бы Сидор решил. А не решил бы он, решил бы Димон. Но ни того, ни другого сейчас в городе не было.

— "Бабы, — чуть не выругался вслух профессор. — Чёртовы бабы! Что творят с нашим братом. И ничего ведь не сделаешь, любовь", — тяжело вздохнул он.

Постаравшись чтобы никто не заметил его тяжёлого, обречённого вздоха, он снова вслушался в разговор и решил попробовать найти рациональное зерно в том бреду, что несла Машка. Надежды на то, что ему может оказать хоть какую-то помощь Корней, не было никакой. Тот в финансовых вопросах разбирался ещё хуже Машки. Но хоть не лез куда не следует, в отличие от неё.

— Если из этой идеи что-нибудь получится, то можно будет попробовать договориться с этой парочкой о переработке большего количества руды. Для начала, вдвое. Тогда и сроки сократятся в два раза. Или можно будет отмазаться от стекла и сосредоточиться только на металле. Тоже неплохо.

Профессор, нервно побарабанив пальцами по столу, внезапно прервал её рассуждения.

— Сколько говоришь, они собираются перерабатывать своей руды на нашей домне?

Маша, недовольно покосившись на профессора, пододвинула к себе какой-то листок, лежащий перед ней, чуть в стороне.