Багровая книга
Шрифт:
Столица района -- Коростень -- считалась, по-видимому, крестьянами цитаделью коммунизма, и они зорко следили за всем, что здесь происходит. И когда я приступил к организации столовой для пострадавшего от погромов населения и стал устанавливать котел, -- тот самый страшный "общий котел", этот подлинный символ коммуны, которым агитаторы пугают крестьян,-- слух прошел об этом по окрестности и повсюду стали говорить:
– - В Коростене жиды уже строят коммуну.
И посылали евреев:
– - Идите до Коростеня, там уже готов котел.
2
Раввин
В местечке Словечно крестьяне живут вперемешку с евреями, так: изба крестьянская, изба еврейская. Только центр местечка заселен евреями. Русское население местечка в большинстве бедное, земли мало, и они шли на заработки, которые находили в последнее время у евреев и были та-
106
ким образом с евреями связаны. Евреи по своему, имущественному положению не отличались от мужиков и также нуждались, как и крестьяне, ходили согнутыми, оборванными и забитыми. В то время, как по всей Украине бушевали погромы, здесь христиане относились к евреям благожелательно и даже обещали защищать местечко от погромщиков из других деревень. Но это отношение немного изменилось, когда большевики заняли город Овруч и захватили уезд. Они хмурились и говорили:
– - "Жидовская власть"...
Но евреев не трогали.
Однако антиеврейское движение уже началось по окрестностям. В деревне Тхорино, под лозунгом:
– - Долой спекулянтов коммунистов.
Не впускали еврейских вдов в деревню, куда они ходили за куском хлеба и картофеля для своих детей. Уже местами стали бить евреев и отнимать последний кусок хлеба.
И вот в это самое время получился из Овруча декрет о том, чтобы метрическая регистрация перешла от священника в отдел управления волостного исполкома. Немедленно же был созван волостной сход всех окружных деревень.
На сходе обсуждался декрет.
Настроение было возбужденное и антисемитское, крестьяне в один голос кричали:
– - Це все от жидов... они хотят закрыть церковь и удалить священника.
Евреев на сход не допустили.
Даже еврея, члена комбеда, прогнали:
– - Жиды нам не потрибны.
Исполком не принял никаких мер, чтобы успокоить народ и объяснить им цель и сущность декрета, напротив, намекал, что надо протестовать и не принимать декрета. Уходя со схода, крестьяне кричали:
– - Буде вам коммуна, буде вам церкви закрывать.
От встревоженных евреев отправилась делегация к священнику с просьбой объяснить крестьянам, что евреи здесь не причем. Священник обещал это сделать и заявил, что за его прихожан нечего бояться. Но несмотря на это, через два дня распространился слух:
– - Ночью будет погром.
Вечером по улицам стали попадаться
107
Вартовые умоляли его разрешить остаться.
Вместо ответа, он сделал несколько выстрелов.
Со всех сторон местечка показались бандиты и погромщики с винтовками, вилами, ломами, они спешили с криками:
– - Ура-а... бей жидов... бей коммунистов.
Послышался треск разбиваемых стекол и дверей. Нельзя описать ужас и крики женщин и детей, внезапно проснувшихся от звериного воя бандитов и ружейных залпов. Евреи стали разбегаться по огородам. Со всех сторон хлынула толпа мужиков и баб с мешками, и принялись ломать двери и грабить.
Еврейские женщины прыгали в окна.
Прижимая к груди детей, они пытались бежать, но их встречали выстрелы и побои.
Ужас увеличивался с каждой минутой.
В мутном сумраке ночи мечутся женщины с криком и воплями:
– - Где мои дети?
Спешно тащат награбленное.
Здесь избитая женщина валяется, там тяжелораненый.
...Так до утра...
При свете зари грабители-крестьяне всех соседних деревень рассеялись, оставив за собой осколки стекол, разбитые двери и пустые дома, с избитыми там стариками, которые не могли скрыться.
Евреи с плачем стали возвращаться к своим домам, а местные крестьяне с насмешкой говорили:
– - Мы вас не трогали, это другие показали вам, как быть большевиками.
В этот день началось бегство евреев из местечка. Они шли по всем дорогам, спасаясь в деревни и в Овруч, пешком, потому, что подвод нельзя было достать. Они шли со своим жалким скарбом, со случайно захваченными вещами, женщины с детьми на руках. По пути крестьяне злорадствовали и насмехались над беглецами. Лишь местами женщины и крестьянки сокрушенно качали головой, и что-то сочувственно шептали.
Кто остался -- попрятался по рвам, по кустам, по огородам.
Милиция пьянствовала весь день.
Слышались буйные песни.
К вечеру ужас усилился: стали привозить убитых из деревень, тех беглецов, которые думали там найти спасение.
Наутро в четверг их хоронили.
...Крики и отчаяние...
С раввином во главе решили собраться на площади и умолять бандитов не продолжать больше мучить местечко.
108
Раввин был замечательным человеком в общине, он считался красой еврейской ортодоксии всего овручского уезда. Кроме своих богословских знаний, он был и светски хорошо образован. Его все уважали, и даже крестьяне обращались к нему за разрешением своих споров и поступали по его слову.