Балаустион
Шрифт:
Нет, это невыносимо! И он находится слишком далеко. Нужно подобраться ближе, иначе слишком велик риск пропустить сигнал тревоги. Аркесил всерьез заволновался. Хорош он будет, если проворонит! Друзья, попавшие в западню, будут отбиваться и ждать подмоги, а он будет стоять и думать – почему ж они не выходят? Решено, нужно приблизиться к дому.
Проклиная доставшуюся ему миссию, Аркесил заковылял по утоптанной до каменной твердости дороге – здесь, в Мезое, улицы города не были замощены, как в центре. Своего пегого жеребца Аркесил вел в поводу. Так, один дом, другой, третий… Ага, вот отличное укрытие – узкий переулок
Если бы Аркесил завернул в переулок, его наверняка ждал бы быстрый и жестокий конец. Но боги хранили одноногого красавца-олимпионика. Когда до угла осталось не более пяти шагов, до обострившегося слуха молодого воина донесся топот тяжелых эндромидов, звяканье металла и сдержанные голоса. Это были воины, и они выходили на улицу из того самого дома, за углом которого притаился оцепеневший от неожиданности юноша. Молясь о том, чтобы конь не выдал его неожиданным ржанием, Аркесил превратился в слух.
Властный и грубый голос отдавал команды.
– Трое – на ту сторону, живо, отрежете ублюдков от дома. Вы двое здесь, со мной.
– Есть, гиппагрет, – отозвался хриплый бас. У Аркесила волосы стали дыбом. Гиппагрет! Скорее всего, Ясон Гиспеминид, по прозвищу Циклоп, верный пес Эвдамида. Хромой послал номаргов, чтобы подготовить эврипонтидам ловушку!
– Гиппагрет, прикажи своим молодцам, чтобы не убивали всех. Пара-тройка живых мерзавцев пригодится для суда, – Аркесилу, кажется, был знаком этот холодный, с едва заметными смешинками, голос.
– Слышали малыша, ребята? – заклекотал номарг. – Постарайтесь…
– Командир, Феанид сигналит, – прервал гиппагрета один из солдат.
Аркесил тоже увидел человека, сигналящего факелом из дома напротив. По идее, и он должен был видеть Аркесила. Если наблюдатель, несмотря на темноту, разглядит, что притаившийся за углом человек с лошадью явно не из своих… его, Аркесила, жизнь немногого будет стоить.
– Вижу, – отозвался голос со смешинками, а Циклоп засмеялся:
– Значит, идут, засранцы. Иду-ут!
– Авоэ, гиппагрет, действуй.
Сердце Аркесила стучало, как кузнечный молот. Еще минута-другая, и отряд Лиха, выходящий из дома Эпименида, попадет в западню. И бесполезно скакать за Брахиллом и его солдатами, не успеть, да и не посмеют они заступить дорогу воинам из Трехсот.
Решение пришло, и Аркесил, схватившись за гриву коня, взлетел ему на спину и от души хлестнул болтавшейся на кисти плетью. От неожиданности пегий заржал, но послушно отправился с места в галоп. Проскакав перед самым носом номаргов – какая уже, к псам, скрытность! – олимпионик поскакал прямо к воротам особняка Эпименида. И вовремя – Тисамен уже открывал калитку, за его спиной в сумраке виднелись и неясные силуэты остальных.
– Назад, в дом! – что есть мочи завопил Аркесил. Тисамен, опешив, тупо глядел на него, что-то спрашивал, но Аркесилу было не до того, он спиной чувствовал мечи Трехсот и продолжал надрываться, вздымая храпящего жеребца на дыбы. – Засада! Запирайтесь в доме! Скорей! Я – за подмогой!
Кажется, поняли. За спиной Тисамена появилось искаженное лицо Лиха, затем калитка резко захлопнулась. Аркесил обернулся через плечо. Рослые фигуры едва показались из переулка и топтались на месте – видимо, их командиры срочно
Пегий уже пронес своего седока мимо белого забора Эпименида, приближаясь к перекрестку. Вообще-то, чтобы попасть к дому полемарха Брахилла, Аркесилу нужно было скакать в обратную сторону, и сейчас он колебался – попытаться прорваться мимо врагов или выбрать кружной путь, вокруг стадиона?
Олимпионик оглянулся. В каких-то пятидесяти шагах позади серые тени стремительно пересекали улицу по направлению к особняку, где заперся отряд Лиха. Значит, номарги приняли решение. Пора сделать это и тебе, дружок. Аркесил внезапно понял, что если поскачет кружным путем, то не успеет привести подмогу. Зная способности номаргов, можно не сомневаться, что они управятся с горсткой молодых воинов, а насколько быстро это произойдет, зависело только от конструкции здания. В любом случае, вряд ли обычный дом будет слишком удобен для обороны. Стало быть, нужно спешить.
Аркесил закончил эти размышления, уже развернув коня и пустив его в галоп точно посередине улицы. Увы, была она не слишком широка, и противники решили этим воспользоваться. Высокий муж в шлеме с черным султаном что-то каркнул, указывая на него, и тут же трое или четверо номаргов бросились наперерез несшемуся вскачь жеребцу Аркесила. Олимпионик похолодел: в их руках блестели обнаженные мечи. Им стоит лишь подсечь ноги коню… и не стоит надеяться, что кто-то из Трехсот побоится скачущей лошади. Или?..
Размышлять было некогда. Зубы щелкали в такт стуку копыт, ночной воздух резал лицо холодной бритвой, темные фигуры стремительно приближались. Аркесил направил коня на того, что стоял ближе всего к переулку. В последний миг тот ловко отскочил в сторону, отведя руку с мечом, но Аркесил, наклонившись вбок, от души хлестнул его плетью по лицу. И номарг промахнулся! Конь дико заржал, пронесшись мимо него. Это произошло быстро, быстрее, чем Аркесил успел по-настоящему испугаться.
– Нет, не надо! Нужно схватить его живым, – закричал тот, что разговаривал в переулке с гиппагретом. Видно, кто-то собирался достать всадника, бросив ему в спину копье. – На коней, за ним! Догнать!
– Ну, это мы посмотрим, идиоты! – усмехнулся сквозь зубы Аркесил, услыхав за спиной звук погони. Молодой спартанец с детства любил лошадей, был лучшим наездником в Первом лохе, да и Олимпийские игры выиграл именно в скачках. Эх, лихая была потеха! Из двадцати трех участников к финишу пришли девять и еще три лошади без седоков, остальные стали частью жуткой кучи-малы, вызванной одим-единственным споткнувшимся в самом узком месте ипподрома жеребцом. Аркесила каждый раз передергивало при воспоминании о том, как ему в последний момент удалось отвернуть скачущего во весь опор коня в сторону от страшой свалки из бьющихся лошадей и покалеченных, орущих людей. После того сумасшествия даже дикая гонка по ночному городу казалась детской забавой. Оскалившись, Аркесил обернулся через плечо, чтобы оценить расстояние, отделявшее его от преследователей… и грязно выругался, что случалось с ним крайне редко. Проклятый номарг не совсем промахнулся: на крупе коня алела короткая, но глубокая борозда, быстро наполнявшаяся поблескивающей влагой. Проклятье! А позади – два… нет, три всадника. Аркесил почувствовал, как его, словно сосуд, наполняет ярость.