Балаустион

Конарев Сергей

– Эй, Прокл, – кликнул тот. – Помоги гостю пройти в дом.

Аркесил охотно оперся на плечо невысокого пожилого невольника. В другой раз он бы непременно воспользовался случаем поддеть оставшихся с носом негодяев, но сейчас его мысли были заняты только друзьями, осажденными грозными противниками.

– Но, доблестный Исад, – тоскливо поглядев вслед удаляющейся добыче, декадарх сделал последнюю попытку, – мы получили приказ… мы обязаны привести данного молодого человека к элименарху.

– Этот храбрый молодой воин серьезно пострадал – не без вашей

помощи – и не может никуда отправиться. Я охотно предоставлю ему убежище в стенах нашего дома. Все, что здесь произошло, выглядит весьма подозрительно: сначала ты утверждал, что он шельмует в кости, потом пытался выдать его за своего кузена, а теперь прикрываешься именем высокого магистрата.

– Это правда, элименарх ве…

– Боюсь, элименарху Леотихиду, если у него имеется желание повидать олимпионика Аркесила, сына Полигона, придется лично явиться к моему отцу. И объяснить, почему его люди посреди ночи, как разбойники, нападают на столь прославленных граждан Спарты и избивают их до полусмерти.

– Но…

– В связи с этим, – холодно продолжал номарг, – я вынужден задержать и вас, ибо был свидетелем злостного нарушения законов полиса. Прошу, сдайте ваше оружие, господа, и следуйте за мной. Вам не сделают худа и разместят в одном из помещений дома.

– Ну уж нет! – декадарх сплюнул и, с лязгом вогнав меч в ножны, круто повернулся и зашагал к лошадям. – Едем, парни, к псу их!

Двое молодых «белых плащей», не спуская с Исада настороженных взглядов, последовали приказу командира. Номарг не сделал попытки их задержать. Заметив стоявшего в отдалении конька Аркесила, молодой мечник подошел к нему. Пегий дрожал всем телом и нервно перебирал ногами. Факел снова появившегося у ворот Прокла высветил густеющий на крупе коня кровавый потек. Исад молча указал привратнику на коня и отправился в дом.

Аркесила он застал слабо отбивающимся от служанок, атакующих его с мокрыми полотенцами и тазом с теплой водой.

– Исад, во имя богов, убери их! – взмолился олимпионик.

– Они всего лишь хотят обмыть твое лицо и ссадины, – попытался успокоить гостя молодой мечник. – Клянусь молнией Зевса, ну и отделали они тебя! Чего им было нужно?

– Потом, потом вопросы, – Аркесил сделал попытку подняться с лавки, на которой сидел, но без сил повалился обратно. – Проклятье! Прости меня, Исад, я очень благодарен тебе за помощь, но сейчас… я должен добраться до дома полемарха Брахилла. Во что бы то ни стало…

Исад смерил его взглядом.

– Вряд ли ты сможешь сейчас куда-либо добраться, – с сомнением проговорил он. – Скажи мне, в чем суть дела, и я отправлю к полемарху кого-нибудь из рабов.

Аркесил замялся. Он помнил, что Исад еще с агелы одинаково относился и к Леотихиду, и к Пирру, командирам враждовавших друг с другом эномотий. И дом Эпименида сейчас окружили именно Триста, товарищи Исада. Захочет ли молодой мечник помогать противникам своих друзей, и более того – ввязываться в борьбу между Эврипонтидами и Агиадами? Здравый смысл подсказывал, что вряд ли. Как бы не наоборот…

– Какое-то

тайное поручение? – заметив колебания олимпионика, Исад поджал темные губы. – Ты не обязан мне рассказывать.

– Дело щепетильное… и срочное, – нехотя проговорил Аркесил, пряча глаза. Ему стыдно было говорить такое человеку, который, возможно, только что спас ему жизнь. – Здесь замешана политика, и поэтому…

– Довольно, – нахмурился Исад. – Догадываюсь, о чем пойдет речь, и не желаю ничего слушать. Я служу царю и не могу помогать его противникам.

– Прошу, мне нужно только…

– Попросишь об этом моего отца. Он – эфор Спарты и должен знать, что творится в городе.

– Но время не терпит!

– Тогда постарайся говорить короче, – раздраженно отрезал Исад. – Отец примет тебя немедленно. Эй, помогите ему!

Мягкие руки служанок подняли Аркесила со скамьи.

– Но разве можно беспокоить господина эфора в такой час? – у Аркесила екнуло сердце, когда он представил, что из-за него сейчас поднимут с кровати Фебида, могущественного и сурового магистрата. Даже голова перестала болеть от испуга.

– Отец еще не спит, – успокоил его Исад. – Леонид Эврипонтид у нас в гостях, и мы как раз заканчивали ужин.

Боги, еще и Леонид! Мелеагр как-то говорил Пирру, что все беды, свалившиеся на старшую ветвь рода Эврипонтидов, выгодны Леониду более чем кому бы то ни было иному в Спарте. «Если погибнешь ты и твой брат, этот молодой аристократ наследует трон, и это слишком серьезный мотив, чтобы отвергать его из-за одной репутации. Репутации для того и создаются, чтобы быть однажды потерянными. А учитывая все, что в последнее время происходит, я не удивлюсь, если Леонид счел, что этот момент настал. И, клянусь богами, он прав – трон Лакедемона стоит и не такой жертвы», – так сказал советник Арес. А секретарь Гермоген, который обыкновенно с ним спорил, в этот раз согласился. Пирр ничего не сказал, но – это видели все – призадумался.

– Хорошо, веди, – обреченно кивнул Аркесил. А что ему оставалось делать?

Они прошли через пару просторных, но незатейливо обставленных комнат – эфор Фебид ратовал за исконные спартанские добродетели и простоту быта на деле, а не на словах. Исаду пришлось поддерживать ковылявшего на одной ноге олимпионика под руку, чтобы тот не упал. И все равно через каких-то полсотни шагов боль в растревоженной ноге стала настолько сильной, что Аркесил, стиснув зубы и обливаясь потом, прислонился к стене, чтобы перевести дыхание.

– Мы уже пришли, – глядя на олимпионика своими непонятными черными глазами, промолвил Исад, указав в сторону обычной, не покрытой даже лаком, деревянной двери.

– С-сейчас, – выдохнул Аркесил. Ногу как будто грызли собаки.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возник статный молодой муж с заметно непропорциональной фигурой, открытым, хоть и грубо слепленным лицом и честными карими глазами. Все сходились во мнении, что внутренние достоинства Леонида, сына Лисандра, значительно перевешивают внешние.