Балаустион
Шрифт:
Мелеагр выпучил глаза и тихо выругался, и даже Лих, слегка изменившись в лице, пробормотал:
– Хм, и правда злые.
Леонтиск тоже почувствовал, как холод пополз по спине. Вот что имел в виду Аркесил, когда кричал о номаргах! Тогда они просто не обратили на это внимания – не до того было. Проклятье! Если Триста начнут штурмовать дом, у отряда Лиха не будет даже шанса геройски погибнуть – их передавят, как блох. Шутка ли – номарги, первые воины Спарты!
Полиад поднял голову.
– Ты слышал, птенец, что сказал дядька с мечом? Шутки в сторону. Приказываю выбросить
– Ты тоже слышал меня, девственник! – перебил его Коршун, уже оправившийся от потрясения. – В самом начале я сказал тебе, что если вы пойдете в атаку на дом, я лично перережу глотки всем твоим ублюдкам!
– Да пусть режет, – хмыкнул гиппагрет, недоуменно глядя на лохага. – Ты что, баба, что ли?
Галиарт в ужасе закатил глаза. Леонтиск едва удержался от соблазна последовать его примеру.
Время пустилось вскачь.
– Кишка у тебя тонка! – крикнул в ответ Полиад, не слушая номарга. – Убивать связанных? Ха, не сможешь!
– Не смогу? – Лих прищурил глаза. На его щеках вспыхнули знакомые Леонтиску пунцовые пятна. – Плохо ты меня знаешь, Красавчик! Эй, Леонтиск, приволоки кого-нибудь из «белых», живо!
Спорить времени не было. Афинянин опрометью бросился вон из спальни, пронесся по коридору мимо съежившейся у стены Клеобулиды, ворвался в кабинет.
– Ты! – заорал на Ификрата. – Встать!
Эвнома он оставит себе, что бы ни случилось.
– Ты чего? – Феникс, перепугавшись, вскочил на ноги.
Побледневший «белый плащ», проехав спиной по стене, неуклюже поднялся, помогая себе связанными за спиной руками.
– Выходи! Бегом!
Через половину минуты они были уже в гостиной. Коршун, с побелевшими от бешенства глазами, схватил парня за шею и подтащил к окну.
– Значит, говоришь, не смогу, красавица? – от его вопля звенело в ушах. – Клянусь богами, сейчас ты увидишь, что я могу!
В руке Лиха блеснул кинжал, устремившись к горлу пленника.
– Погоди, что ты делаешь! – зашептал Мелеагр, схватив его за руку. – Проси передышки… подумать…
Лих ничего не слышал, его трясло от дикой злобы. Леонтиск бросился к окну.
– Полиад, дай нам полчаса! Все обдумать, принять решение… Сейчас многие из нас слишком возбуждены, чтобы здраво оценить обстановку. Полчаса, слышишь?
– Давай, давай, афинянин! – Галиарт прижал кулаки ко рту.
– Малыш, ты что, их слушать будешь? – грозно зарычал гиппагрет, нависая над Полиадом. Тот молчал, нервно кусая губы.
– Ну все, конец! – заорал Лих. – Смерть!
– Не надо, ребята, вы чего? Вы чего, не надо, ребята! – бормотал, заикаясь, перепуганный насмерть Ификрат.
– Ему, ему говори, своему лохагу! – Леонтиск тряхнул пленника за плечо. – Скажи ему, что мы не шутим.
– Мы всех убьем! – надрывался Лих.
– Пусть режут, малыш, – уговаривал Полиада Циклоп. – Что такого?
– Они – мои воины, – сглотнул Полиад.
– Вот именно – воины. Разве солдат боится смерти? Тьфу ты, вот позорище, клянусь свиньей!
– Командир, не надо! – перекрывая этот гам, громко взвыл пленный. – Не нападайте,
Порыв ветра зашелестел ветвями деревьев. Тихо лязгнул металл.
– Ладно, – Полиад тяжело вздохнул. – Будь по-вашему. Но если вы надеетесь, протянув время, что-то выиграть, то зря.
«А вот тут ты ошибаешься, ублюдок. Выиграем, еще как», – злорадно подумал про себя Леонтиск, но следующие слова Полиада заставили его понять, что ошибается он.
– И своего шустрого дружка тоже не ждите – недалеко он упрыгал на одной ноге, – ехидно ухмыльнулся Полиад. – Хм, кстати, чуть не забыл: он просил кое-что передать вам, сказал что ему в ближайшее время не пригодится…
Полиад на мгновенье отступил назад, за пределы круга света, но тут же вернулся обратно, сжимая в руках продолговатый деревянный предмет.
– Вот, держите, – лохаг размахнулся и зашвырнул деревяшку в окно. «Спутники» оцепенели, узнав в ней треснувший протез Аркесила.
– Что вы с ним сделали, псы? – Лих, убравший было лезвие от шеи Ификрата, снова прижал нож к горлу пленника. Его рука тряслась.
– О, клянусь богами, он жив-здоров, – примиряюще поднял руку Полиад. – Ну, если честно, то не совсем здоров, но жизни его ничего – пока – не угрожает. Сейчас он чувствует себя не лучшим образом и, к сожалению, неспособен кому-то сообщить о вашей беде, ребятишки. Так что на подмогу не рассчитывайте и мыслите позитивно. Ваши полчаса пройдут быстро. Примите правильное решение – или умрите, сдерживать доблестного гиппагрета дольше я, увы, не смогу.
Взметнув крыльями белого плаща, Полиад отошел в тень. Циклоп сплюнул сквозь зубы, и даже не поглядев в сторону дома, последовал за ним.
В наступившей тишине эврипонтиды обменялись тяжелыми взглядами. Было страшно.
– Почему я должен верить тому, что ты рассказал? – кустистые брови эфора гневно сошлись к переносице, темные складки вокруг рта стали еще глубже. – Все это больше похоже на сюжет балаганной трагедии, чем на правду.
– И тем не менее это правда, клянусь всеми богами, господин эфор, – Аркесил заплакал бы, если бы не был воспитанником агелы. Он почти физически ощущал, как стремительно утекает время – и вероятность снова увидеть друзей живыми. – Господин эфор, прошу тебя только об одном – нужно, чтобы о происходящем сообщили полемарху Брахиллу.
– Еще чего! – поджал губы Фебид. – Чтобы я своими руками способствовал гражданской распре, содействовал схватке между спартанцами? Не бывать тому! Боги – до чего довела нас ненависть между двумя правящими домами! Порой мне кажется, что римляне правы, когда говорят, что греки без их патроната перебили бы друг друга в междоусобных стычках. Позор и несчастье!
– Но если то, что сообщил нам олимпионик Аркесил – правда… – мягко начал Леонид, пристально глядя на эфора.
– …то нужно это остановить, – кивнул тот. – Ты абсолютно прав, мой молодой друг – есть только один способ узнать, правда ли то, что мы сейчас услышали. И я немедленно отправлюсь к дому лафиропола Эпименида, чтобы лично разобраться в происходящем.