Балаустион
Шрифт:
– Есть, командир!
– Ты меня хорошо понял? – не было не малейшего сомнения, что речь идет об Эльпинике. Собственно, никто, кроме нее, к Леонтиску и не ходил.
– Да, командир! Будет исполнено!
Конечно, она пришла. На следующий день, как обычно, в полдень, когда Полита принесла обед стражникам и арестанту.
Алкимах решительно загородил Эльпинике дорогу.
– Прости, госпожа, пускать не велено!
Тонкие брови сначала удивленно взметнулись вверх,
– Кем не велено?
При звуке этого голоса сердце в груди Леонтиска забилось учащенно.
– Братом твоим, господином Клеомедом.
– И по какой такой причине?
– Ты что, не знаешь, госпожа? – почти обиделся Алкимах. – Не слышала, какой разгром вчера устроил этот ваш заключенный? Клянусь Фебом, это невозможно!
– И тем не менее я хочу войти. Ты что, холоп, забыл наш уговор? Все остается в силе. Статер – тебе, Полита – твоему напарнику, все как обычно.
– Невозможно, госпожа! – с придыханием произнес тощий. Леонтиск увидел, что Миарм нервно облизал губы.
– Никак нельзя, – продолжал Алкимах, – мы ведь и сами бы рады, клянусь луком Феба, но приказ есть приказ. Понимаете ведь – нарушим, так не сносить нам головы.
Эльпиника отступать не собиралась.
– Хорошо, впусти меня в последний раз, и больше я не приду. Пять статеров!
– Не могу, госпожа!
– Десять! Всего на половину часа.
– Нет, невозможно! – простонал, закатывая глаза, тощий. От перспективы упустить такие деньги у него явственно подкашивались колени и отваливалась челюсть. Миарм тоже чуть не скулил, неотрывно глядя на Политу, скромно опустившую глаза и в то же время призывно поигрывавшую грудями.
– Пятнадцать, великие боги! На то время, которое будет достаточно твоему другу, чтобы получить быстрое удовольствие. Ну!
– Алкимах, давай пустим! – прошептал Миарм. – Я быстренько, раз-два. А?
– Не знаю, не знаю, – опустил глаза тощий. – Опасно это…
– Деньги все себе заберешь, – продолжал скулить «людоед». – Слышишь? Со мной делиться не будешь. Договорились?
– А вдруг господин Клеомед узнает? Те, снаружи, ведь видели, как ты входила, госпожа. Они обязательно доложат!
– Хорошо, – вмешалась Эльпиника, – пусть будет двадцать статеров. Поделишься с верхними стражниками, и они тебя не сдадут.
Глаза Алкимаха заслезились, он часто-часто заморгал.
– А-а, ладно! – решился он. – Где наша не пропадала. Только денежки, госпожа, вперед, пожалуйста!
– Держи, кровопиец! – Эльпиника достала из-за спины тугой кожаный мешочек, развязала, отсчитала тощему двадцать монет. (Миарм, издав звериный рык, схватил Политу за руку и потащил девицу к дальней камере).
– О! уважаю! – прилипнув глазами к мешочку (изрядно, впрочем, похудевшему), протянул Алкимах. – Похоже, ты знала, что
– У такого сброда, как вы, натура одна – гнилая, – усмехнулась Эльпиника.
– А сколько ты была готова дать? – глазки тощего заблестели от жадности. В этот момент он как никогда был похож на крысу. – Нет, ты не подумай, уговор дороже денег. Это я так, для интересу. Наверное, сильно продешевил, да?
– Наглец! – возмутилась девушка. – Я оценила тебя в десятку. Так что ты перебрал ровно вдвое!
– А-а, – успокоенно протянул Алкимах. – Тогда хорошо, проходи. Только, ради богов, близко к решетке не приближайся. У этого волосатого с головой непорядок. Он того, буйный.
– Ладно, ладно, иди! – махнула рукой девушка. – Не отнимай мое время, кажется, эти двое уже начали. Если что, я тебя позову.
– Хорошо, госпожа! – весело позвякивая монетами, Алкимах, по обыкновению, удалился в дальний конец коридора и уселся там. Он был счастлив – поистине, это была лучшая сделка в его жизни.
Леонтиск медленно, чтобы не тревожить больную ногу, встал с лежака, приблизился к решетке. Он не решался взглянуть Эльпинике в глаза. Он сгорал от стыда из-за того, что не справился со своей частью плана, и боялся увидеть на лице девушки отпечаток презрения.
Однако она была далека от этого.
– Львенок, герой мой! – с нежностью сказала она, подошла к решетке и провела рукой по его покрытому ссадинами плечу. – Что эти негодяи сделали с тобой!
– Я не смог. – Раздувшиеся губы повиновались плохо. – Я все испортил.
– Нет, ты не виноват. Мы ведь не знали, что их будет так много.
– Все равно. Я должен был. А теперь… Старый царь и царевич Пирр… Они погибнут из-за меня, из-за того, что я…
– Нет! – хотя она говорила шепотом, казалось, что голос ее зазвенел. – Ты все равно сбежишь отсюда! Мы уйдем, вместе!
– Что? – он поднял, наконец, взгляд. Ее глаза горели странным огнем.
– Я говорила, что люблю тебя? Нет? Тогда говорю сейчас! Мы уйдем, убежим отсюда. И будем вместе. Всегда!
Он почувствовал дрожь в руках и теплую волну, покатившуюся от затылка к плечам.
– Милая, ты хочешь бежать со мной? Но как? Когда?
– Сегодня, сейчас! Я все решила, только нужно действовать быстро. Как ты себя чувствуешь, сможешь справиться с тем, тощим, что в коридоре?
– Что? Но… Да, конечно, смогу! Но как? А второй? – он обескуражено потряс головой.
– Полита угостит его жбанчиком с вином, в котором почти треть – сонное зелье. Он уже, наверное, заснул. Главное – быстро покончить с этим, худым. Ты готов?
– Да, – ответил он, хотя еще не понимал, к чему он должен быть готовым. Но с этой девушкой, с этой невероятной авантюристкой он был готов на многое. На все.