Балбесы
Шрифт:
— Так и куда они делись потом? — спросил Генри.
— Ааа, — Блонди махнул рукой. — Шёл я себе, шёл, значит, возносил хвалебные молитвы о своем чудесном спасении. Обещал мысленно богам уйти в монахи, за дарованное ими милосердие ко мне, грешному. Я вас уверяю, этот рыжий был зол, как тысяча демонов из преисподней. Яйца бы он мне отрезал — к гадалке не ходи. Домой возвращаться нельзя, он меня днём с огнем сыщет, лицо-то моё он видел. Значит, пора новую жизнь начинать. Иду, значит, вижу — мельница стоит. Я туда. Ну, думаю, одно чудесное
Блонди покачал головой, сокрушаясь своему несостоявшемуся тихому семейному счастью.
— Зашёл, а там сидят мужики, в карты играют и ни одной бабы. Ну, думаю, как говорят умники, вроде Хрюшки нашего, не везёт мне в любви, повезёт в картах. И сыграл с ними на то, что было, а были у меня с собой только штаны. Вот там-то я их и проиграл. Хорошие ребята эти мельники оказались, на самом деле. Поржали, конечно, надо мной, сволочи, но по доброте душевной подвезли до города, ехали сюда муку продавать, у крестьян наворованную. Ну, вот так я тут и оказался. Начну здесь новую жизнь, оставив всё своё тёмное прошлое позади. Что может пойти не так?
Глава 8 Большие надежды
Потянулись унылые будни. Пока Хрюша возился на кухне, Генри с самого утра весь день носился, как ведьма на помеле. Уход за огородом, задать корм скотине и сразу без отдыха снова бежать, разнося заказы на улице.
Отдавая рыцарю на гнедом жеребце мешок с едой, Генри припомнил наставления дядюшки Мака, что клиентов надо разводить на дополнительные покупки.
— Не желаете ли отведать пирожка с вишней, милорд? — спросил он, как можно более учтиво.
Рыцарь только фыркнул. Так и не удостоив ответом, он дал шпоры коню и сорвался в галоп, оставив Генри откашливаться в клубах пыли. Растирая грязь по лицу, он с тоской смотрел ему вслед, представляя, что это он сам во весь опор несётся вперёд навстречу славе и приключениям. Вокруг кипела жизнь, сотни путников перемещались по дороге ежечасно, за столами звучали интересные истории и байки, а Генри чувствовал себя здесь, как птица в клетке.
— Паршивая работёнка, не так ли? — спросил кто-то сзади.
Генри оглянулся и увидел Блонди, беззаботно сидевшего на крыльце и кидающего обрезки мяса местной кошке.
— Это ты?
— А ты кого ожидал увидеть? Змеиного Глаза?
— В данную минуту я бы хотел бы увидеть барона Бобенброка, который сомкнул руки на твоей шее.
— Злой ты какой-то.
— Я тебе зачем рассказал свою историю? Чтобы ты меня подкалывал и пугал в любой момент?
— Точно злой. Наверняка это из-за дисбаланса гуморов в крови, сходи к городскому лекарю, он тебе поставит целебных пиявок. Говорят, помогает. Ещё говорят, что он сожительствует в противоестественной связи со своей козой, да мало ли что злые языки болтают. Я слухам не верю,
— Ты бы лучше помогал, чем прохлаждаться без дела и трепать языком целыми днями.
— Я и помогаю, — серьёзно ответил Блонди и кинул кошке новый обрезок мяса. — Помогаю животным, братьям нашим меньшим, выживать в суровых условиях уличной жизни. Что может быть благороднее и почётнее, чем это, ты мне скажи?
— Например, заниматься тем, за что нам платит дядюшка Мак. Обещает заплатить рано или поздно, скажем так.
— От обещаний кони дохнут, или как там говорится.
— От работы.
— Во-во, ты и сам говоришь. Не надо напрягаться, я тебя понял, брат, буду стараться не потеть лишний раз.
Пока Генри соображал что бы такое язвительное ответить, сзади его окликнули.
— Привет!
Он вздрогнул. Сегодня словно все сговорились подкрадываться к нему со спины. Генри оглянулся и увидел Жозефину Марию Луизу.
— Ой, привет. Не ожидал тебя здесь увидеть, Жозефина.
Та в привычной манере рассмеялась не пойми чему.
— Просто зови меня Луизой, а то весь язык сломаешь. Где же меня ещё искать? Вот хожу в людных местах, продолжаю зазывать людей на представления.
— И как? Удачно? Народ ходит?
— Ходит, да только мимо. Не то что денег, даже еды никто не предлагает за такой волшебный спектакль, как «Немного продажной любви».
Чувствуя себя предельно тупым, Генри перебирал в голове приличествующие случаю слова.
— Сама знаешь, — наконец выдавил он из себя. — Времена сейчас тяжёлые. Людям не до культурного отдыха.
Девушка пожала плечами:
— Зато в соседнем городе, говорят, остановилась труппа, которая показывает бородатую карлицу с огромной грудью и она умеет бёдрами колоть орехи. Народ в очередь записывается на представление.
Генри почесал в затылке.
— Может, вам тоже в своё представление нанять бородатую карлицу? Будет там на заднем фоне сидеть, орехи колоть, или там... кинжалами жонглировать? Народ потянется.
Луиза скривила губы и посмотрела на него так, будто услышала сейчас самую тупую вещь в мире и каждый в радиусе десяти ярдов теперь летально отупел.
— Превратить наше театральное искусство в развлечение достойное только запойных пьяниц с тягой к бородатым женщинам? Увольте.
— Я только помочь хотел, — буркнул раскрасневшийся Генри.
— Да я понимаю. Просто мы несём настоящее искусство в людские массы, а не потакаем низменным желаниям толпы. Только оно почему-то не нравится этим самым людским массам и они не хотят за него платить. Такой вот парадокс.
— Как ваш спектакль называется, говоришь? — спросил Блонди из-за спины Генри.
— Немного продажной любви.
— Слушай, а ты не думала, что это плохое название?
Луиза усмехнулась.
— Ты же даже не знаешь, про что он? Почему ты сразу решил, что это плохое название?