Балбесы
Шрифт:
— Неплохо, — сказал Генри, — закусить бы ещё чем.
— Довольствуйся тем, что есть, — ответил Блонди, — а не подзуживай меня на воровство еды.
— Я и не подзуживал...
— Да говори теперь, я всё по твоим алчным глазкам вижу. Так и бегают во все стороны, высматривают девчонок, еду и золотишко, не так ли? Хотя, спорить не буду, жрать охота. Эх, давайте ещё по одной.
Выпили.
— Вот раздразнил ты меня только, — морщась от крепости алкоголя, сказал Блонди. — Есть теперь охота, аж желудок свело.
Он оглянулся по сторонам.
—
— Отстань, — ответил Хорхе.
— Ну, пожалуйста, ну, по-братски.
— Отстань.
— Жадный ты человек, Хрюша. О себе только и думаешь. Вот думал ли маленький Хрюша, что вырастет в такого большого сквалыгу, а?
— Отвали.
— Хренушки. Давай отвечай, кем думал стать розовощёкий карапуз-Хрюша?
Язык у Блонди начал немного заплетаться, видимо, на голодный желудок креплёный эль сильно дал ему по голове. Хрюша долго молчал, но неожиданно, кажется даже для самого себя, всё-таки ответил.
— Библиотекарем. Я библиотекарем хотел стал.
— Хорошая штука. Всё время в тепле в уюте и книжки рядом. Плохо, что ли? Хорошо.
Хрюша покосился на Блонди, подозревая какой-то подкол, но тот был абсолютно серьёзен.
— А ты кем думал стать? — спросил Хрюша.
— А я хотел стать инквизитором.
— Зачем?
— Пьянство, похоть, разврат, чревоугодие, беспредел церковников...
— Хотел бороться с пороками?
— Нет, хотел поучаствовать!
Блонди засмеялся и чуть не упал, взгляд у него осоловело метался во все стороны.
— Вот такое вот дерьмо, ребятки, — сказал он. — Ты мечтал сидеть в библиотеке, я беспределить в инквизиции, Генри думал стать минимум королём, по нему заметно, даже спрашивать не о чем. И что из всего этого вышло? Сидим без гроша в этой тошнотной преисподней. Тьфу. Без единого лучика солнца в нашем беспроглядном будущем. Такие дела.
— Разве это так плохо? — спросил Генри. — Мы все за последнее время оказались в ситуациях, когда променял бы все эти риски на спокойную жизнь.
— Не путай тёплое со съедобным, — отмахнулся Блонди. — Когда за тобой с тесаком гонялись, ты мечтал не о спокойной жизни, а о том, чтобы за тобой с тесаком не гонялись.
— Мысль преисполнена философской глубины, — ехидно сказал Хрюша.
— Спасибо, пирожок. Так я что сказать-то хочу, разве это справедливо, что такие толковые пацаны вроде нас, такие нищие?
— Несправедливо, — мотнул головой Генри.
— Мы тут уборные моем, а они на чёрных меринах по городу рассекают, — сказал Хрюша.
— Вот именно! — сразу же подхватил Блонди, опираясь на руку, чтобы подняться. — Пока они и дальше будут есть с золота, мы будем тут горбатиться до самой смерти за жалкий медяк!
Генри не понял, кто такие эти «они» и почему вековой уклад мира внезапно не устроил его приятеля, но уточнять не стал.
— Так ты что предлагаешь-то?
Блонди тряхнул головой, как конь.
— Давайте ограбим кого-нибудь.
Генри поперхнулся элем, думая, что даже шутить о таком слишком
— Нет, ты скажи мне. Если мы немножечко станем богаче, а какой-то везучий гад, чей предок сто лет назад кого-то прирезал или сам ограбил, станет чуточку беднее — мир хуже станет?
— Ограбим? В самом деле? Разве мы такие плохие люди?
— Не мы такие, брат, жизнь такая!
Генри махнул рукой и посмотрел на Хрюшу, ища поддержки, но тот даже глаза зажмурил, словно пытаясь закрыться от этого разговора.
— Нет, ты на меня не маши, — продолжал Блонди. — Вот скажи как есть, разве не ты пытался обманом золотишко выиграть? А ты, Хрюша, разве не ты дезертировал из армии? Признайся, ты же считал, что поступаешь так, как лучше для тебя, не озираясь на неудобные законы?
— Я умирать не хотел, — буркнул Хрюша. — За ограбление же нам головы отрубят.
Блонди запутался в собственных ногах и ему пришлось придержаться за балку, чтобы не упасть. Это видимо переключило мысли в его голове.
— Я слышал, — сказал он, — что если отрубить голову петуху, то он ещё целый день прожить может.
— Если бы тебе отрубили голову, ты бы ещё лет двадцать этого не замечал, — ехидно сказал Хрюша.
Блонди поднял глаза к потолку.
— Рано или поздно, я пойму, в чём здесь оскорбление и тогда тебе конец, толстый. Но это потом. Сейчас я хочу сказать, что у нас, ребятки, есть два варианта. Либо выйти на большую дорогу и взять то, что сможем. Либо до конца дней своих тут сидеть и трястись, гадая, когда нас достанут старые враги. Вы со мной?
Генри, которому выпивка придала небывалой храбрости и амбиций, встал и положил Блонди руку на плечо.
— Я с тобой.
— Хрюша?
Тот явно колебался и тянул с ответом, тогда Блонди зашёл с другой стороны.
— Сам подумай, что лучше, до конца жизни не видеть ничего вкуснее подзатыльника и окрика, или разок рискнуть и сняв сливки уехать в закат? Мы с Генри сделали правильный выбор, ты же или с нами или можешь оставаться здесь в гордом принципиальном одиночестве.
Толстяк печально вздохнул. По всему было видно, что ему не нравятся эти предложения, но страх остаться снова одному, без каких-никаких, но свежеобретённых приятелей, пересилил. Он вылез из-под одеяла и кивнул.
— Я с вами.
Блонди протянул вперёд сжатый кулак, Генри положил руку сверху и выжидательно посмотрел на Хрюшу. Тот ещё помялся, но всё-таки накрыл пухлой ладошкой руки приятелей.
— Отлично, — сказал Блонди. — Завтра, не откладывая в долгий ящик и приступаем. Действовать будем просто и понятно. Подкараулим в лесу неосторожного богатея, отнимем его нечестно нажитые барыши, разделим между нищими нами. Чётко, ясно, просто, понятно. Идеально. Хрюша, сошьёшь нам маски и будешь завтра изображать мертвеца, чтобы наша цель остановилась. Генри — будь начеку, прикрываешь меня. Моя задача — хорошенько выспаться. Завтра, ребятки, завтра всё изменится и наша жизнь свернёт к лучшему.